"Двадцатишестилетний еврей социал-революционер — только исполнитель приговора еврейства и социализма. Вот они, полувековые смертельные враги России, распинатели государственных людей её, издевающиеся надо всем РУССКИМ, старым, новым и БУДУЩИМ", — Розанов В.В.
ДА КАК ЖЕ ☦РУССКОМУ ЧЕЛОВЕКУ ПОСЛЕ ЭТОГО АНТИСЕМИТОМ НЕ БЫТЬ !?
"Еврейская молодежь приобрела «ужасную склонность» к участию в революционном движении", — П.А. Столыпин.
1 сентября 1911 года, жид Дмитрий Григорьевич Богров (Мордехай Гершкович) — анархист еврейского происхождения, лично осуществил покушение на жизнь Б☦лого националиста П. А. Столыпина.
Родной брат П.А.Столыпина, А. А. Столыпин был ведущим журналистом суворинской газеты «Новое время», которая ещё в 80-х годах предупреждала читателей: «Жид идёт». Статья из неё от 23 сентября : «Киевский зловещий выстрел… должен быть принят как сигнал к тревоге, к большой тревоге… не надо мести, но нужен, наконец, отпор». Статья А. А. Столыпина от 5 октября: «Необходимо понять, что расовые особенности так сильно отграничили еврейский народ от всего человечества, что они из них сделали совершенно особые существа, которые не могут войти в наше понятие о человеческой натуре. Мы можем их рассматривать так, как мы рассматриваем и исследуем зверей, мы можем чувствовать к ним отвращение, неприязнь, как мы чувствуем к гиене, к шакалу или пауку, но говорить о ненависти к ним означало бы поднять их к нашей ступени… История знает о вымирающих племенах. Наука должна поставить не еврейскую расу, а характер еврейства в такие условия, чтобы оно сгинуло». Естественно предположить, что младший брат убитого Столыпина, всю жизнь восхищавшийся старшим братом, не мог в одночасье стать юдофобом. Такая ненависть вынашивается, вызревает значительно дольше. Говоря об антисемитизме П. А. Столыпина, А. Н. Яковлев упомянул в качестве его наставников Достоевского и Царя Николая II. Не следует ли отнести сюда и младшего брата, А. А. Столыпина, или, может быть, он сам учился у старшего брата?- УБИЙСТВО СТОЛЫПИНА | Еврейский Мир.
Александр Солженицын: Тот выстрел решил судьбу России.
Из интервью с Бернаром Пиво для французского телевидения.
Вторая часть "Августа Четырнадцатого" посвящена почти вся убийству премьер-министра Столыпина революционером-жидом Мордехайем Богровым.
Вы любуетесь Столыпиным, описываете его умным человеком, сильной личностью, настойчивым, твердым во взглядах. И даже говорите, что, в сущности, Столыпин был последним шансом Царя.
Так ли это исторически?
— Да, я глубоко уверен, что это было именно так. Столыпин (кстати, вон висит у меня портрет Столыпина, как раз за день до убийства) — выдающийся государственный деятель вообще, и по масштабам разных столетий России. А в двадцатом веке более крупного государственного деятеля у нас не было. В своей ретроспекции я ведь отступил до начала царствования Николая II, и мне пришлось невольно показать, что за первые одиннадцать лет его царствования, к 1905 году, практически так уже было много потеряно, что Россия была накануне гибели. И Столыпин сумел вытянуть Россию из этой бездны и поставить ее на прочный путь развития. Если бы Столыпин не был убит, еще несколько лет этого развития, решительно менявшего всю структуру, социальную структуру государства, не только ее экономику, — и Россию нельзя было бы свалить так легко. Я глубоко убежден, что убийство Столыпина, выстрел этот решил судьбу развития России, потому что сразу руководство попало в слабые и неумелые руки, которые не могли Россию вести правильно.
— О двух выстрелах, убивших Столыпина, вы сказали, что для русской истории они нисколько не были новы, но так много обещали для всего XX века. Можно ли считать, что это были первые пули в саму царскую династию?
— Да, я недаром назвал их первыми из екатеринбургских. Это был выстрел в Россию. Во всю нашу судьбу.
— Но вы сурово относитесь к облику Николая II.
— Одно могу уверенно сказать, что я не сочиняю его портрет, а очищаю от всевозможных искажений то, что было. Бывший император — довольно необычный был для меня персонаж. Я людей такого психологического склада еще не изображал. Я был вынужден проследить почти всю его жизнь, я сделал это исключительно бережно, ни одного резкого штриха, ни одного от меня резкого упрека, нельзя сравнить этот портрет с тем, как его изображала вся радикальная общественность России, которая поносила его последними словами. Я от этого всего его очистил, дал таким, каким он был, дал течение его жизни. Он был человек высоких духовных качеств, исключительно чистый человек. И он был последовательный христианин. Но — да, он не мог держать штурвал России в такие бурные времена, когда швыряет корабль.А ведь всего-то надо было в 1914г. распустить Думу на время войны и запретить выпуск всех газет, кроме государственных.
— Но все же, Александр Исаевич, Царь даже не спускается к Столыпину, когда тот ранен. Не идет к его изголовью, когда он умирает. Значит, все-таки — не человек с великим сердцем.
— Нет, не так. Он не потому не идет, что у него недоброе сердце. У него нет силы сломать огромное народное торжество, в котором участвуют сотни тысяч людей. Существует распорядок — и он как-то считает невозможным не поехать в Чернигов, не поехать в Овруч, — а как же те сотни тысяч людей, они останутся без посещения Царя? Он приходит к умирающему один раз, но как раз Столыпин без сознания. А в другой раз он не приходит, потому что по распорядку не получается. Нет, не так дело просто, что царь бессердечен. Но, конечно, он не понимает всего значения совершающегося, он не понимает, что мы теряем в этот момент в Столыпине.
* * *
"Бедный мой сын, как мало у него удачи в людях. Нашёлся человек, которого никто не знал здесь, но который оказался и умным, и энергичным и сумел ввести порядок после того ужаса, который мы пережили всего 6 лет тому назад, и вот — этого человека толкают в пропасть, и кто же? Те, которые говорят, что они любят Государя и Россию, а на самом деле губят и его и Родину. Это просто ужасно", — вдовствующая императрица Мария Фёдоровна.
ПЕТР МУЛЬТАТУЛИ: ПЕТР СТОЛЫПИН.
Император Николай II заметил П.А. Столыпина на заре его чиновничьей карьеры, следил за его успехами и принимал личное участие в его служебном продвижении. Писатель и публицист С.Ю. Рыбас вопрошает по поводу карьерного роста Столыпина: «Возникает вопрос: кто рекомендовал? Но на него нет прямого ответа». В этом случае ответа и не будет, так как Рыбас, как и многие другие исследователи, сводит на нет роль Императора Николая II в судьбе Столыпина. Отсюда постоянные поиски лиц, «кто рекомендовал» его Государю (В.К. Плеве, И.Л. Горемыкин и т.д.). Между тем П.А. Столыпин в особых «рекомендациях» для Николая II не нуждался.
Петр Аркадьевич Столыпин родился 14 апреля 1862 г. Он был выходцем из старинного дворянского рода. Его отец, обер-камергер А.Д. Столыпин, герой Освободительной войны 1877—1878 гг., закончил жизнь в должности коменданта Кремлёвского дворца. Его прекрасно знал и уважал Император Александр II, в свите которого тот состоял. Мать П.А. Столыпина, урожденная княжна Горчакова, была прямым потомком святого Князя Михаила Черниговского. Тесть Столыпина, обер-гофмейстер, действительный тайный советник Б.А. Нейдгардт, был почётным опекуном Опекунского совета учреждений Императрицы Марии. Супруга П.А. Столыпина, О.Б. Нейдгардт, была фрейлиной Вдовствующей Императрицы Марии Феодоровны. Так что какие Царю ещё нужны были рекомендации?
Уже 14 мая 1886 г. П.А. Столыпину было Высочайше пожаловано звание камергера Двора Его Императорского Величества. 26 июля 1899 г. Столыпин был утвержден в звании члена сельскохозяйственного совета Ковенской губернии.[1]. Нет сомнений, что это назначение было сделано Государем с дальним прицелом подбора кадров для будущей аграрной реформы. Известный исследователь жизни П.А. Столыпина П.А. Пожигайло пишет: «Известно, что Всеподданнейшие доклады П.А. Столыпина неизменно получали одобрение Николая II». 30 мая 1902 г. Император Николай II своим указом назначил Столыпина «исправляющим должность Гродненского губернатора, с оставлением в придворном звании».
15 февраля 1903 г. именным Высочайшим указом П.А. Столыпин назначен на должность Саратовского губернатора, в которой он пробыл вплоть до 8 июля 1906 г., когда волей Государя он был назначен на должность министра внутренних дел. Несомненно, что главную роль в этом назначении сыграли не чьи-либо «рекомендации», хотя они, конечно, были, а весьма эффективная деятельность Столыпина по наведению порядка в Саратовской губернии во время аграрных беспорядков.
Николай II нашел в П.А. Столыпине твердого, мужественного и умного помощника, который ставил во главу угла не свои личные амбиции, а интересы Царя и России. Николая II и П.А. Столыпина связала и большая личная симпатия — явление крайне редкое в истории последнего царствования. Столыпин был единственным министром, которого Николай II так долго оставлял в этой должности. Однако фигуру Столыпина нельзя отделять от исторического контекста начала ХХ в.
Нельзя забывать, что он находился на службе у Императора Николая II, был незаурядным, талантливым администратором, выдающимся государственным чиновником, но не самостоятельным государственным деятелем. Свои решения Столыпин должен был согласовывать с Государем, а чаще – просто выполнять его указания. Столыпин это делал всегда, или почти всегда, талантливо, добросовестно и точно. Николай II, жалуя Столыпину чин статс-секретаря, написал: «В лице Вашем Я нашёл выдающегося исполнителя Моих предначертаний». Это хорошо понимал и сам Столыпин: «Я, прежде всего, верноподданный моего Государя и исполнитель его предначертаний и приказаний».
Творческая смычка Царя и его министра особенно проявилась во время их совместной работы по проведению в жизнь Аграрной реформы. А.П. Столыпин, сын Петра Аркадьевича, писал: «Летом 1906 г. в Петергофском дворце, когда подготовлялась аграрная реформа, Царь работал с моим отцом целые ночи напролет. Вникал во все подробности, давал свои суждения, был неутомим».
Крестьянскую реформу начала ХХ в. принято называть «Столыпинской», хотя это название весьма тенденциозно и несправедливо. С.В. Куликов верно отмечает:
Анализ личного участия Царя в осуществлении аграрной реформы позволяет утверждать, что при ее подготовке и проведении Николай II воплощал собственные планы. <…> Царь фактически явился инициатором аграрной реформы, приступив к ее постепенной реализации сразу же после воцарения, задолго до усиления оппозиционного и революционного движения и независимо от них. Так называемая “столыпинская аграрная реформа” 1906—1911 гг., предпосылки которой были заложены намного ранее, являлась лишь одним из этапов аграрной реформы Николая II, продолжавшего и в 1906—1911 гг. давать руководящие указания по этому предмету. Император имел все основания считать аграрную реформу собственным детищем".
И.Л. Солоневич также считал, что Аграрную реформу «правильнее было бы называть Николаевской реформой», которую Государь проводил «как всегда медленно и как всегда с огромной степенью настойчивости, — ничего не ломая сразу, но все переделывая постепенно».
Император Николай II придавал крестьянской реформе первостепенное значение. 31 октября 1905 г. он писал: «Правильное и постепенное устройство крестьян на земле обеспечит России действительное спокойствие внутри на много десятков лет». Однако Царь разумно опасался, что несвоевременный радикализм в государственных преобразованиях может расшатать духовные основы русского общества, оторвать людей от родной почвы и тем самым только ускорить наступление революции.
В разгар реформы, 19 февраля 1911 г., в рескрипте на имя П.А. Столыпина Николай II указывал: «Я поставил себе целью завершение предуказанной еще в 1861 г. задачи — создать в лице русского крестьянина не только свободного, но и хозяйственно сильного собственника».
Николай II. Фото: www.globallookpress.com
После покушения 12 августа 1906 г. на жизнь Столыпина, когда от взрыва бомбы анархистов-максималистов тяжело пострадали двое детей премьера, а сам он чудом остался жив, Государь направил ему телеграмму соболезнования, а на следующий день, 13 августа, написал письмо: «Вчера я был не в состоянии написать Вам несколько связных слов. Поздно вечером я принял Щегловитова, который был на месте взрыва час спустя; от него я получил первое описание и объяснение того, что случилось. Положительно Ваше спасение есть чудо Божие, иначе нельзя смотреть на него. Надеюсь, Вы не сильно потрясены случившимся и можете продолжать работать, хотя забота о детях, понятно, должна угнетать душу. Да поможет вам Господь во всех Ваших трудах и укрепит Вас и супругу Вашу. Убеждён, что горячее сочувствие благомыслящей России на Вашей стороне более чем когда-либо. Мысленно с Вами. Искренно уважающий Вас, НИКОЛАЙ».
По распоряжению Николая II семья Столыпина была переведена на жительство в Зимний дворец. 13 августа 1906 г. тронутый царской милостью П.А. Столыпин писал Николаю II:
Имею счастье доложить Вам, Государь, что все помыслы, стремления мои — благо России, что молитва моя ко Всевышнему — даровать мне высшее счастье: помочь Вашему Величеству вывести нашу несчастную Родину на путь законности, спокойствия и порядка. Вашего Императорского Величества Верноподданный, Петр Столыпин".
11 октября Николай II писал матери: «Я все еще боюсь за доброго Столыпина. Вследствие этого он живет с семейством в Зимнем и приходит с докладами в Петергоф на пароходе. Я Тебе не могу сказать, как я его полюбил и уважаю». Такие слова о своих министрах можно было услышать от сдержанного Николая II крайне редко.
В отличие от мифических образов «слабого царя» и «сильного Столыпина», именно Государь поддерживал своего министра во время принятия трудных решений. Николай II понимал, что Столыпин, столь неожиданно оказавшийся на вершине власти, не привык и часто морально не готов принимать многие решения. Характерно письмо, которое написал Государь Столыпину 20 февраля 1907 г., после открытия Второй думы, которого Столыпин весьма опасался: «Будьте бодры, стойки и осторожны. Велик Бог Земли Русской».
Можно с уверенностью говорить о том, что П.А. Столыпин как государственный деятель был взращен Императором Николаем II, который возлагал на него наиболее важные вопросы государственного строительства. В 1906—1911 гг. Столыпин был, без всякого сомнения, главным советником Николая II и полноценным председателем Совета министров. Всегда ли он успешно справлялся со своими обязанностями? Не стал ли с годами верить в свою исключительность, незаменимость? Не было ли у него намерений ограничить власть Самодержца?
Иногда на эти вопросы приходится слышать положительные ответы. Писатель-публицист В.Г. Джанибекян, безо всяких ссылок на источник уверяет, что в августе 1911 г. жандармский офицер А.И. Спиридович якобы доложил Николаю II, что Столыпин жаловался А.И. Гучкову и графу Бобринскому, что он не чувствует себя уверенно и прочно, так как «в любой момент Государь может прогнать меня, как лакея. В Англии, где существует конституционная монархия, ничего подобного с премьер-министром произойти не может. Избавить от поста может только парламент». На это известие Николай II якобы совершенно спокойно заметил: «А мне не везет на премьер-министров. Витте оказался больше француз, чем русский, Столыпин больше англичанин, к тому же и сторонник конституционной монархии».
Могла ли в действительности иметь место подобная сцена? Для этого необходимо выяснить политические взгляды П.А. Столыпина. Выступая в Государственной думе в июне 1907 г., он отмечал: «Историческая Самодержавная власть и свободная воля Монарха являются драгоценнейшим достоянием русской государственности». Самодержавная власть есть «хранительница идеи русского государства, олицетворяющая собой ее силу и цельность. Если быть России, то лишь при условии всех сынов ее охранять, оберегать эту Власть, сковавшую Россию и оберегавшую ее от распада». У П.А. Столыпина, как и у всякого человека, в особенности человека талантливого, конечно, было достаточно недостатков. Но таких качеств, как лицемерие и двурушничество, за ним никогда не водилось. Виленский губернатор Д.Н. Любимов вспоминал:
О Столыпине у меня сохранилась память как о человеке властном, очень самоуверенном, иногда даже заносчивом, но необыкновенно чистом и прямом, никогда не преследующем какие бы то ни было личные интересы".
Столыпин всегда говорил, что думал, иногда даже в ущерб самому себе. Если он утверждал, что считает Самодержавие «драгоценнейшим достоянием», то именно так он и думал, и ни о каких «английских конституционных монархиях» не мечтал. К тому же Петр Аркадьевич не раз вступал с Государем в споры, иногда довольно жаркие, так что Николаю II приходилось его ставить на место. Великая Княгиня Ольга Александровна вспоминала:
Прекрасно помню, как Ники однажды сказал мне: “Иногда Столыпин начинает своевольничать, что меня раздражает, однако так продолжается недолго. Он лучший председатель Совета министров, какой у меня когда-либо был”«.
Столыпину незачем было бояться того, что Государь „выгонит его как лакея“, так как глава правительства в пылу отстаивания своей позиции не раз сам просил об отставке. При этом всякий раз он получал резкий отпор со стороны Царя. Так, 25 апреля 1909 г. Николай II указал Столыпину по поводу его прошения об отставке: „Помните, что мы живем в России, а не за границей или в Финляндии (сенат), и поэтому я не допускаю мысли о чьей-либо отставке. <…> Предупреждаю, что я категорически отвергаю вперёд Вашу или кого-либо другого просьбу об увольнении от должности. Уважающий Вас, НИКОЛАЙ“.
Будучи порой излишне самоуверенным и горячим, П.А. Столыпин считал свои действия единственно правильными. Самолюбие не давало ему смириться с нарастающим скандалом вокруг его имени. Прося об отставке, Столыпин ее не хотел, а лишь стремился убедить Государя в правильности своих действий: „Я привык открыто все говорить Вашему Величеству и считал бы бесчестным не высказать перед Вами всего, что думаю по делу, которое, помимо моей воли, приняло за время моей болезни серьёзный оборот“.
После политического кризиса с введением земств в Западном крае, в котором повинен был исключительно П.А. Столыпин, переоценивший свои силы и свой авторитет в Думе, Николай II в первый раз был разочарован в своем любимце. Однако он по-прежнему не допускал его отставки. 9 марта 1911 г. Царь сказал своей сестре Великой Княгине Ксении Александровне, что „он и не думал подписывать отставку Столыпина и не намерен его отпускать“. 31 марта 1911 г. Государь пожелал премьеру „спокойствия духа и полного успеха“ во время его выступления в Государственном совете. 10 апреля Николай II пожаловал П.А. Столыпину орден Св. Великого Князя Александра Невского, минуя в наградной иерархии пять орденов. В Высочайшем рескрипте на имя Столыпина говорилось:
Петр Аркадьевич! Многосложная деятельность ваша на поприще высшего управления, проникнутая ревностным попечением о пользах дорогого Нам Отечества, заслужила вам совершенное Мое благоволение».
После шаблонной фразы «Пребываю к вам неизменно благосклонный» Император собственноручно дописал: «…и уважающий вас НИКОЛАЙ».
Убийство Петра Аркадьевича Столыпина представляет собой одну из самых больших загадок ХХ в., и истинные заказчики этого преступления до сих пор неизвестны. Это убийство коренным образом отличается от террористических актов революции 1905—1907 гг. Исполнитель преступления выкрест Д.Г. Богров, по его собственному признанию, действовал как одиночка, не имея на убийство никаких санкций от революционеров. В агентурных сообщениях начальнику Киевского Охранного отделения подполковнику Н.Н. Кулябко отмечалось, что в среде русской «партийной публики» убийство Столыпина «было встречено с большим недоумением. <…> Этот акт <…> не вызывает одобрения среди русской колонии и даже эсеров». Открещивались от покушения и большевики: «По поводу убийства Председателя Совета Министров П.А. Столыпина известный Ленин заявил от имени РСДРП отрицательное отношение к террору».
Следствием такого «робкого» отношения революционеров к столь громкому теракту стали всевозможные слухи, сплетни и домыслы. Одним из них, родившихся сразу после покушения на Столыпина, был миф, что убийство якобы было организовано Охранным отделением, а Император Николай II «проглядел» убийство «нелюбимого» Столыпина.
29 августа 1911 г. Царская Семья прибыла в г. Киев. Главным поводом приезда Царя в «Матерь городов русских» было торжественное открытие памятника Императору Александру II. Там же присутствовал и П.А. Столыпин. Помимо официального повода, Николай II в Киеве собирался провести важные переговоры с иудейскими раввинами по противодействию революции. По поручению Николая II эту встречу организовывал П.А. Столыпин.
Николая II волновала проблема почти тотального втягивания еврейской молодежи в революцию. В 1910 г. П.А. Столыпин лично приветствовал Раввинский съезд в С. -Петербурге, заявив, что еврейская молодежь приобрела «ужасную склонность» к участию в революционном движении. Он призвал религиозных лидеров восстановить политическую лояльность среди российского еврейства. Следует сказать, что этот вопрос волновал не только Николая II, но и многих представителей раввината, понимавшего, что революция «пойдет по еврейским трупам». Несмотря на сложные отношения с Самодержавной властью, они не могли не осознавать, что ее крушение приведёт еврейский народ России к тяжелейшим бедствиям.
Разумеется, это не устраивало еврейских финансистов революции — как зарубежных, так и отечественных. Договорённость Царя с раввинатом грозила вырвать у них доминирующее положение в среде еврейской молодёжи. При своем приезде в Киев Николай II был встречен раввинами А.Б. Гуревичем и Я.М. Алешковским, которые преподнесли Государю свиток Торы.
1 сентября 1911 г. программа торжеств была расписана очень плотно. Вечером начался съезд в городской театр на оперу «Сказка о царе Салтане». Были приняты дополнительные меры по обеспечению безопасности. П.А. Столыпину в этот день вместо конного экипажа был подан автомобиль, который, не привлекая внимания, проехал к боковому подъезду театра. Киевский губернатор А.Ф. Гирс облегченно вздохнул: «За театр можно было быть спокойным, так как та публика, которую предложено было допустить туда, была строго профильтрована». В театр допускали по именным билетам. Но в числе «профильтрованной публики» оказался убийца Столыпина Д. Богров. Вопрос о том, как он добился билета в театр, крайне запутан и требует отдельного исследования.
В антракте П.А. Столыпин разговаривал возле оркестровой ямы с министром Императорского Двора бароном В.Б. Фредериксом и графом И.А. Потоцким. Богров подошёл к нему и несколько раз выстрелил. По словам киевского губернатора А.Ф. Гирса:
Пётр Аркадьевич как будто не сразу понял, что случилось. Он наклонил голову и посмотрел на свой белый сюртук, который с правой стороны под грудной клеткой уже заливался кровью. Медленными и уверенными движениями он положил на барьер фуражку и перчатки, расстегнул сюртук и, увидя жилет, густо пропитанный кровью, махнул рукой, как будто желая сказать: “Все кончено!” Затем он грузно опустился в кресло и ясно и отчетливо, голосом, слышным всем, кто находился недалеко от него, произнес: “Счастлив умереть за Царя”».
Перед тем, как выстрелить в П.А. Столыпина, Богров подошел к Царской Ложе и пристально посмотрел на Государя. Воспитательница Великих Княжон С.И. Тютчева, в момент покушения находившаяся в соседней ложе, вспоминала: „Я увидела, что в проходе между рядами кресел появился какой-то человек, посмотрел на Царскую Ложу (позднее я узнала, что Великая Княжна Ольга убедила Государя выпить чаю, и они перешли в аванложу) и спешно подошел к группе у рампы“. По заключению следствия, Богров не стал стрелять в Государя „исключительно из-за боязни вызвать этим еврейский погром“.
Государь позже в письме к Вдовствующей Императрице Марии Феодоровне рассказывал, как во время антракта он с дочерями вышел из ложи.
В это время мы услышали два звука, похожие на стук падающего предмета; я подумал, что сверху кому-нибудь свалился бинокль на голову, и вбежал в ложу. Вправо от ложи я увидел кучу офицеров и людей, которые тащили кого-то, несколько дам кричало, а прямо против меня в партере стоял Столыпин. Он медленно повернулся лицом ко мне и благословил воздух левой рукой. Тут только я заметил, что он побледнел и что у него на кителе и на правой руке кровь. Он тихо сел в кресло и начал расстегивать китель. <…> Пока Столыпину помогали выйти из театра, в коридоре рядом с нашей комнатой происходил шум, там хотели покончить с убийцей; по-моему, к сожалению, полиция отбила его от публики и увела его в отдельное помещение для первого допроса».
Поведение Царя было предельно мужественным. Никто не знал, сколько ещё террористов находится в театре. Николай II вышел на видное место, чтобы успокоить зал и остановил начинавшуюся панику, став видной «мишенью» для возможных злоумышленников. С.И. Тютчева вспоминала: "В зале поднялся шум, крики, требования гимна. Государь вышел из аванложи, девочки старались его удержать, я тоже сказала: “Подождите, Ваше Величество”. Он мне ответил: “Софья Ивановна, я знаю, что я делаю”. Он подошел к барьеру ложи. Его появление было встречено криками “ура” и пением гимна«.
Опасался за жизнь Монарха и раненый П.А. Столыпин, который, „увидев Государя, вышедшего в ложу и ставшего впереди, <…> поднял руки и стал делать знаки, чтобы Государь отошел. Но Государь не двигался и продолжал на том же месте стоять, и Пётр Аркадьевич, на виду у всех, благословил его широким крестом“. Первая пуля ранила П.А. Столыпина в руку, вторая, ударившись об орден Святого Князя Владимира, изменила траекторию и задела печень. Врачи находили положение тяжёлым, но не безнадёжным, хотя в действительности оно было именно таковым. Император Николай II тяжело переживал покушение на П.А. Столыпина. Один из очевидцев, видимо из лиц, бывших в окружении Царя, писал в частном письме: „Бедный Государь — прямо святой мученик, так его расстроила утрата этого колосса“.
До сих пор бытует ложная версия, что Царь не посещал раненого премьера в больнице. В опровержение этого губернатор А.Ф. Гирс свидетельствует:
2-го сентября Государь <…> объявил, что желает навестить Столыпина. <…> При входе в лечебницу Государь спросил встретивших Его врачей, может ли Он видеть Петра Аркадьевича. На это старший врач ответил, что свидание с Его Величеством взволнует больного и может ухудшить его состояние, о чем он откровенно докладывает по долгу врача и верноподданного. Узнав, что в лечебнице находится только что прибывшая из Ковенского имения супруга П.А. Столыпина — Ольга Борисовна, Государь пожелал её видеть и ненадолго прошел к ней в приемную».
Николай II говорил С.И. Тютчевой, что «дважды заезжал в больницу в надежде видеть Столыпина, с которым хотел лично поговорить, но его не пустили к нему. “Я думал, что это распоряжение врачей и потому не настаивал, а позже узнал, что это был каприз Ольги Борисовны”*. <> Государь и пожалел, что не имел свидания с Петром Аркадьевичем, который, по словам Ольги Михайловны*, желал этого».
Следует также иметь в виду, что почти до последнего дня врачи не могли определить тяжесть ранения П.А. Столыпина. Его дочь М.П. Бок вспоминала, что «Государь также не верил серьёзности положения. Его уверял доктор Боткин в противном, почему Государь и продолжал программу торжеств». Только поздно вечером 4 сентября поступил лаконичный бюллетень: «Положение безнадежно». 5 сентября 1911 г. в 22 часа 12 минут П.А. Столыпин скончался. М.П. Бок вспоминала:
Государь вернулся из Чернигова в Киев 6 сентября рано утром и прямо с парохода поехал в больницу. Он преклонил колена перед телом своего верного слуги, долго молился, и присутствующие слыхали, как он много раз повторил слово: “Прости”. Потом была отслужена в его присутствии панихида".
В дневнике от 6 сентября Николай II записал: «В 9 ч. подошли к пристани в Киеве. Тут только узнал о кончине П.А. Столыпина вчера вечером. Отправился прямо в лечебницу, в кот.[оторой]он лежал и где была отслужена панихида».
Почти демонстративная принадлежность Богрова к еврейству должна была сорвать наметившийся возможный компромисс между Николаем II и раввинатом. Не случайно после убийства П.А. Столыпина все ожидали еврейских погромов. Но их не было: Государь их не допустил. Д. Богров был признан виновным в преднамеренном убийстве Председателя Совета министров П.А. Столыпина и 12 сентября 1911 г. повешен. П.А. Столыпин был похоронен в Киево-Печерской лавре. Новым председателем Совета министров Николай II назначил графа В.Н. Коковцова.
В.В. Розанов писал: «Что ценили в Столыпине? Я думаю, не программу, а человека; вот этого “воина”, вставшего на защиту, в сущности, Руси. Вся Русь почувствовала, что это ее ударили». Как всякий человек, П.А. Столыпин мог ошибаться. Но дорог он сердцу русского народа не за свои политические успехи, а своим честным, горячим, бескорыстным сердцем, в котором любовь к Царю и России слились воедино».
В этом и заключается главный завет П.А. Столыпина.
* * *
Розанов В.В. К кончине премьер-министра. 1911 год.
«Что ценили в Столыпине? Я думаю, не программу, а человека: вот этого „воина“, вставшего на защиту, в сущности, России».
После кроваво-черного 1 марта Россия никогда еще не была так потрясена, как сейчас. Обстановка убийства перед глазами Монарха, в минуту величайшего одушевления и ликования киевлян, при открытии памятника Александру II, убийства не моментального, а с трехдневною мукою страдальца, все это заставило вздрогнуть русские сердца и заныть старой болью, как после 1 марта. Свергнут глава русского правительства, свергнут в момент, без разговоров, без рассуждений. Это такой вызов русскому народу, такая пощечина тысяче русских городов, такое заушение молодому русскому парламентаризму, такой плевок в глаза 17 октября, от которого Россия, покачнувшись, не может не схватиться за сердце.
Но за слугой мы должны видеть господина. Двадцатишестилетний еврей социал-революционер — только исполнитель приговора еврейства и социализма. Вот они, полувековые смертельные враги России, распинатели государственных людей ее, издевающиеся надо всем русским, старым, новым и будущим. До 1 марта и во время 1 марта, они говорили, что злодействуют потому, что нет конституции; но вот конституция дана, а они злодействуют и при ней, как злодействовали все время между 1 марта 1881 года и между 1 сентября 1911 г. <…> России смеются в глаза…: им не такой или иной Думы нужно, им нужен не парламентаризм, а исполнение собственной мечты, зародившейся в парижских и женевских конспирациях.
В лице П.А. Столыпина сражен доблестнейший воин Русского государства… Он был в непрерывном бою со времени вызова своего из Саратовской губернии…. <…> Среди всех этих врагов его величавая фигура стояла спокойно и не колеблясь, твердо и не дрожа; и его историческое слово — "не запугаете!" — сказанное непосредственно после того, как дом его на Аптекарском острове был разнесен в щепы, прекрасно прозвучало на весь мир.
Своим благородным, воистину дворянским характером, своею громадною трудоспособностью — он привлек сердца и умы всех и сделался "надёжею России". <…> Все начало отшатываться от болотных огоньков революции, — особенно когда премьер-министр раскрыл в речах своих в Г. Думе, около какого нравственного омута и мерзости блуждали эти огоньки, куда они манили общество; он раскрыл все двуличие и государственное предательство "передовых личностей" общества, якшавшихся с парижскими и женевскими убийцами. <…> Революция была побеждена, в сущности, через то, что она была вытащена к свету.
Но великая заслуга Столыпина состояла в том, что он боролся с революциею как государственный человек, а не как глава полиции. Он понял, что космополитизм наш и родил революцию; и, чтобы вырвать из-под ног ее почву, надо призвать к возрождению русское народное чувство, русское государственное чувство. После целого века космополитических мечтаний "наверху", — русская реальная политика наконец-то пошла по руслу русских реальных интересов, гордого сознания русского достоинства, гордого сознания русской чести.
Это одно. Второе — его великие земельные реформы, которые начали подводить новый фундамент, взамен совершенно одряхлевшего, под весь экономический строй. Он поставил народное хозяйство на спину трудящегося, здорового, крепкого человека. Переворот этот далеко не закончился, но он таков, что, раз начатый, должен быть доведен до конца. Это его главное дело, это, наконец, как бы его завещание отечеству…».
☦РУССКАЯ ИМПЕРИЯ☦
Смотрите документальный фильм Елены Семёновой "СТОЛЫПИН. Крестный путь Реформатора".
http://rys-strategia.ru
* * *
В Киеве отслужили панихиду по Петру Столыпину и открыли международную конференцию, посвященную его памяти .
