История казаков-некрасовцев.
Блог Коржова Ильи Юрьевича.
Некрасовцы — потомки донских казаков, крепостных крестьян, работных людей, раскольников. Их предки 250 лет тому назад принимали активное участие в антифеодальной войне под руководством Кондратия Афанасьевича Булавина и Игната Некрасова.Булавинское движение, возникшее на Дону в 1707 г. и выражавшее вначале только казачьи интересы, вскоре вышло за пределы донской территории, охватив Слободскую Украину, Придонье, Среднее Поволжье, некоторые уезды Центральной России, а с 1709 г. — и Кубань. Восставшие с оружием в руках боролись за право на землю, за свободу от крепостной зависимости.До булавинского восстания Дон был самостоятельной областью, не входившей в административное управление Московского государства. Политическая самостоятельность Дона во внешних и внутренних делах, его право принимать и не выдавать беглых беспокоили царское правительство, поэтому с конца XVII в. оно начало насаждать крепостнические порядки в верховьях Дона. Стремясь лишить донское казачество самостоятельности и покончить с вольницей на Дону, как местом скопления недовольных, Петр I вводит в 1707 г. на территорию Войска Донского значительную военную силу — карательный отряд под командованием кн. Ю. Долгорукого для сыска и высылки на Русь беглых.О жестокости карательного отряда по отношению к беглым и «старожилым» казакам говорят документы этого времени: «А нашу братью казаков многих пытали и кнутом били и носы и губы резали напрасно, и жон и девиц брали на постели насильно и чинили над ними всякое ругательство, а детей наших младенцев по деревьям вешали за ноги».Расправа кн. Ю. Долгорукого и его бесчинства возмутили Дон. Казак Трехизбянской станицы К. Булавин (бывший атаман соляных промыслов в Бахмуте) собрал беглых русских и крестьян, солеваров, «голутвенных» (бедных) казаков и в ночь на 9 Октября (20 Октября по новому стилю) 1707 г. напал на кн. Ю. Долгорукого, убил его и истребил офицеров отряда.Убийство кн. Ю. Долгорукого явилось сигналом восстания. Центром восстания в 1708 г. становится Пристанской городок на реке Хопер. В «прелестных» письмах — воззваниях К. Булавин призывал народ к уничтожению князей, бояр, прибыльщиков и «худых людей, которые неправду делают». Восстанием были охвачены казачьи городки Дона, Хопра, Медведицы, Бузулука, Северного Донца, Козловский, Воронежский, Тамбовский, Борисогле6ский, Пензенский, Ломовский, Инсарский уезды, Средняя Волга и Слободская Украина. Из центральных уездов страны — Смоленского, Вяземского, Тульского — начались массовые побеги на Дон.К. Булавин и его сторонники — С. Драный, Л. Хохлач, Н. Голый, И. Некрасов, И. Лоскут первоначально имели план похода на Тулу и Москву. Но позже Булавин, не без влияния «природных» казаков, решил идти на Черкасск, Азов, а потом на Москву. Поход на Черкасск изолировал восстание от огромной крестьянской массы, посадских, ремесленников, которые могли бы поддержать движение и превратить его во всеобщую крестьянскую войну.1 мая 1708 г. К. Булавин взял Черкасск, казнил атамана Л. Максимова и старшин. 9 мая он был избран атаманом Войска Донского. В это время к нему примкнули «домовитые» (зажиточные) казаки, которые думали использовать восстание в своих интересах – для борьбы с правительством за сохранение «автономии» Дона. Между «домовитыми» казаками и беглыми крестьянами, работными людьми, казачьей беднотой обострились социальные противоречия. Булавин колебался между этими противоположными группами. После взятия Черкасска он раздробил свои силы, послав большие отряды против правительственных войск (которых к июлю 1708 г. насчитывалась 33.844 человека) на С. Донец, Воронеж, Волгу. Остальных повстанцев направил на Азов. После поражения под Азовом (6 июля 1708 г.) в Черкасске «домовитые» и старшины организовали заговор и убили Булавина.Со смертью К. Булавина антифеодальная борьба народных масс не прекратилась. Наиболее выдающимися вождями движения становятся И. Некрасов и Н. Голый. Под их знамя стали стекаться крепостные крестьяне, работные люди воронежских верфей, канала Волга — Дон, запорожские казаки. К ним примкнули отряды атаманов Павлова, Беспалого, Чернеца, Колычева, Лоскута, Ворыча и других.Правительственные войска под командованием кн. В. Долгорукого (брата убитого Ю. Долгорукого) вместе с «домовитыми» казаками и старшинами жестоко расправлялись с участниками восстания.С конца июля и до декабря 1708 г. по указу Петра I карательная армия В. Долгорукого сожгла и разорила казачьи городки по Дону сверху да станицы Донецкой, по Хопру, Медведице, С. Донцу, Калитвам, Деркулу. Большинство жителей этих городков казнили, частично выслали в Сибирь. Одних только убитых в боях, по сведению В. Долгорукого, насчитывалось 29.400 человек, 7000 человек было казнено, и трупы их на виселицах-плотах пущены вниз по Дону на страх живым. Всего, по неточным подсчетам, было убито около 40 тысяч человек. Казачьего же населения в 1707 г. насчитывалось 28.820 человек. Сравнение цифр говорит о том, что основная масса погибших была не казачьей, а крестьянской. Это лишний раз подтверждает мысль о том, что булавинское движение в своей основе было крестьянским.В конце 1708 г. восстание было подавлено, в результате чего Дон лишился самостоятельности.До булавинского восстания И. Некрасов был атаманом Есауловской станицы. Примкнув к борющимся, он вскоре выдвинулся как один из наиболее видных руководителей антифеодального движения. Ему и Драному Булавин поручал самые серьезные боевые операции. Драный и Некрасов взяли Черкасск. 7 июня 1708 г. Некрасов вместе с Павловым осадил Царицын и приступом взял его. Расправившись с воеводой, боярами и прибыльщиками (налоговыми чиновниками), он ввел казачье самоуправление в Царицыне. Затем Некрасов направил свои войска по суше к Тамбову и Пензе. Сам же с небольшим числом восставших двинулся к станице Голубинской. По пути, узнав о гибели Булавина, он посылает грозное письмо к старшинам Черкасска с требованием ответа, за какую вину они убили Булавина: «… И естьли вы не изволите оповестить, за какую ево вину убили и его стариков не освободите, и если не будут отпущены, то мы всеми реками и собранным войском будем немедленно совокупясь к вам итти в Черкасск ради оговорки и публичного розыску…». Некрасов собрал значительные силы в Паншине и Есауловской, намереваясь идти на Черкасск. Это обеспокоило В. Долгорукого, который, не скрывая опасности, писал 5 августа полковнику Дедюту: «… А на Дону Некрасов збирает великие войска воровские. Боже сохрани от него, ежели зберетца, не плоше Булавина». Некрасов, находясь в станице Голубинской, ждал прихода Н. Голого с отрядами повстанцев. Чтобы не допустить соединения отрядов Голого и Некрасова, В. Долгорукий и Шидловский со своими полками напали на станицу Есауловскую, а Хованский — на городок Паншин. В ожесточенном бою Некрасов потерпел поражение. Чтобы спасти участников движения от поголовного уничтожения, он уводит булавинцев (в сентябре 1708 г.) на Кубань. Правительство считало восстание на Дону подавленным.
*** С уходом Некрасова на Кубань начинается новый этап борьбы, превратившейся в движение казаков — некрасовцев. По своему социальному составу оно было более единым, чем булавинское, и продолжительным (с 1709 по 1737 год). Но при всей своей социально-классовой однородности и большом числе участников некрасовское движение не имело и не могло иметь решающего влияния на развитие крестьянских восстаний в России по той причине, что было оторвано от жизни страны. Но это движение оставалось знаменем вольности и привлекало к себе большие массы недовольных крепостничеством. В процессе борьбы с самодержавием Некрасов создал устойчивую общину, потомки которой являются нашими современниками. Единомышленники Некрасова верили в него и шли за ним. Уход Некрасова на Кубань (бывшая турецкая территория) был вынужденным. Ушли с ним люди идейно сильные, убежденные в правоте своей борьбы с царем, боярами, помещиками, князьями. Официальное сообщение В. Долгорукого царю гласит, что «ушло 2000 человек». Другие свидетельства говорят, что ушло 600 семей; третьи, например Ригельман, утверждают, что с Некрасовым ушло 8000 душ обоего пола. Сами некрасовцы считают, что «Игнат увел 40 тысяч казаков, кроме малого, кроме старого». Но эта цифра скорее эпическая, чем реальная. К некрасовцам на Кубань бежали казаки с Дона, крепостные крестьяне из России. Массовые побеги обеспокоили Петра I, который решил вернуть некрасовцев с Кубани и потому официально обратился с запросом в Константинополь к султану, чтобы тот выдал Игната Некрасова и его сподвижников (И. Лоскута, И. Павлова, С. Беспалого, С. Ворыча и др.).
Азовский губернатор И.А. Толстой в специальном донесении царю от 12 января 1709 г. сообщает о переговорах с Турцией: «О Некрасове в Царь-град к брату своему писал я прежде сего… А ныне по письму Вашего величества домогатца того стану всячески, чтобы оного вора отдали».
Переговоры о выдаче Некрасова не дали положительных результатов.
Некрасовцы, пришедшие на Кубань к устью реки Лабы, обосновались на правом берегу в нескольких селениях. Позже большая часть, во главе с И. Некрасовым, поселилась на Таманском полуострове, между Копылом и Темрюком, где некрасовцы основали три городка: Блудиловский, Голубинский и Чирянский.
Собрав силы, И. Некрасов в 1711 г. с большим конным отрядом пошел в Саратовскую и Пензенскую губернии, где поднял крестьян против бояр, помещиков, воевод. Расправившись с феодалами, он ушел на Кубань. Ушли с ним и многие крестьяне этих губерний. Такое «воровское дело» возмутило царя. Петр I приказал Казанскому и Астраханскому губернатору Апраксину наказать Некрасова. Апраксин с регулярными войсками, яицкими казаками, калмыками пришел на Кубань 29 августа 1711 г., разорил жителей Кубани и многие некрасовские городки уничтожил.
В ответ на поход Апраксина И. Некрасов в 1713 Г. ходил под Харьков. Разорил многие помещичьи усадьбы, побил воевод. Не удовлетворившись этим, он подготавливал восстание на Дону. С этой целью рассылал «прелестные» (прельщающие) письма на Дон, Хопер, в Харьковскую, Пензенскую, Саратовскую, Тамбовскую губернии.
В 1715 г. Некрасов организовал отряд лазутчиков в количестве 40 человек и послал их на Дон, в малороссийские города под предводительством беглого крестьянина Сокина. Под видом нищих и монашествующей братии они проникали во многие губернии, распространяли письма-воззвания Некрасова, высматривали расположение царских войск, подговаривали население к побегу на Кубань.
В 1717 г. И. Некрасов с большим конным отрядом совершил поход на Волгу, Медведицу, Хопер. П.П. Короленко пишет: «Некрасов вымещал злобу против правительства». Во время походов на Дон Heкрасов особенно расправлялся с «домовитыми» и «старожилыми» казаками, как с изменниками булавинскому движению.
П. Короленко объясняет расправу И. Некрасова с донскими казаками так: «…Злоба и ненависть некрасовцев к донцам заключалась в повиновении донцов царским велениям — преследовать раскольников за веру».
Действительно, религиозные мотивы в булавинском и некрасовском движении имели место, так как значительное число его участников были раскольниками. Но они вели борьбу не столько за восстановление «старых обрядов», сколько против православной церкви как опоры феодально-абсолютистского государства.
Правительство считало борьбу некрасовцев «воровским делом», а учение раскольников о равенстве – ересью.
Примерно такие же требования выдвигали и расколоучители, старообрядцы в России. Мы не можем забывать и того, что в XVII-ХVIII вв. в России, как и в Германии во время крестьянской войны, «всякое общественное и политическое движение вынуждено было принимать теологическую форму». Религия в то время была единственной идеологией, к которой обращались не только раскольники, народ, К. Булавин, И. Некрасов в борьбе с феодализмом, но и само правительство. Разница состояла в том, что правительство использовало религию для порабощения народа, а народ — для своего освобождения.
К. Булавин и И. Некрасов использовали религию для легализации, узаконения народной антифеодальной борьбы, ведущейся за экономическое и политическое освобождение.
Начиная с 1720 г. Некрасов систематически высылал своих лазутчиков на Дон и в Россию.
Чтобы пресечь брожение среди населения и не допустить в Россию некрасовских посланцев, Петр I в 1720 г. издает указ, по которому лазутчики Некрасова карались смертной казнью, а с ними и те, кто их укрывал. Тех же, кто о них знал и не доносил, били кнутом, резали носы, уши и ссылали на вечное поселение в Сибирь. Против уходящих с Дона были высланы заградительные отряды.
В 1727 г. И. Некрасов послал на Дон и в южные окраины России отряд лазутчиков из 200 человек. Их деятельность была настолько эффективной, что целые станицы и села поднимались и уходили на Кубань. Начиная с 1719 по 1727 г. из России бежало более 200 тысяч крепостных крестьян. А с 1727 по 1741 г. бежало 300 тысяч. Конечно, из этого числа беглых немало пришло и к некрасовцам.
Документы о булавинском и нeкpacовcком движении (письма, сводки, донесения) писались сторонниками правительства, поэтому в большинстве своем они тенденциозны, особенно в оценке движения и в описании фактов. Более объективными документами были письма вождей этого движения, но их сохранилось немного. В этом отношении очень важны и приобретают большое значение народные рассказы, предания, песни. В них почти документально выражены истинно народные понятия и суждения о событиях (см. предания: «Об Игнате Некрасове», «Город Игната», «Убийство Игнатом Долгорукого»).
После 1737 г. походы И. Некрасова на Дон и южные окраины России прекратились. Поэтому конец этого года можно предположительно считать годом смерти Игната Некрасова. Именно после 1737 г. начинается распадение некрасовской общины на Кубани и переселение на Дунай. В богатой истории казаков-некрасовцев немало памятных дат и событий. Через несколько лет на Левокумье будет отмечаться полувековой юбилей их возвращения из Турции в Россию. Наверняка это будет большой праздник со множеством приглашенных, прозвучит немало громких слов о трудовых заслугах переселенцев. Но сегодня об этих замечательных людях хочется говорить без излишнего пафоса, ведь носителей живой исторической памяти с каждым годом становится все меньше и меньше…
* * *
Заветы Игната:
1. Царизму не покоряться. При царях в Россию не возвращаться.
2. С турками не соединяться, с иноверными не сообщатся. Общение с турками только по нужде (торговля, война, налоги). Ссоры с турками запрещены.
3. Высшая власть – казачий круг. Участие с 18 лет.
4. Решения круга исполняет атаман. Ему строго подчиняются.
5. Атаман избирается на год. Если провинился – смещается раньше срока.
6. Решения круга для всех обязательны. За исполнением следят все.
7. Весь заработок сдают в войсковую казну. Из неё каждый получает 2/3 заработанных денег. 1/3 идёт в кош.
8. Кош делится на три части: 1-я часть – войско, вооружение. 2-я часть – школа церковь. 3-я – помощь вдовам, сиротам, старикам и др. нуждающимся.
9. Брак может быть заключён только между членами общины. За брак с иноверцами – смерть.
10. Муж жену не обижает. Она с разрешения круга может покинуть его, а мужа круг наказывает.
11. Наживать добро обязан только трудом. Настоящий казак свой труд любит.
12. За разбой, грабёж, убийство – по решению круга – смерть.
13. За разбой , грабёж, убийство на войне – по решению круга – смерть.
14. Шинков, кабаков – в станице не держать.
15. Казакам в солдаты дороги нет.
16. Держать, сохранять слово. Казаки и дети должны гутарить по старому.
17. Казак казака не нанимает. Денег из рук брата не получает.
18. В пост песен мирских не петь. Можно лишь старинные.
19. Без разрешения круга, атамана казак из станицы отлучится не может.
20. Сиротам и престарелым помогает только войско, дабы не унижать и не унижаться.
21. Личную помощь хранить в тайне.
22. В станице не должно быть нищих.
23. Все казаки держаться истинно – православной старой веры.
24. За убийство казаком казака убийцу живым закапывают в землю.
25. Торговлей в станице не заниматься.
26. Кто торгует на стороне – 1/20 прибыли в кош.
27. Молодые почитают старших.
28. Казак должен ходить на круг после 18 лет. Если не ходит – берут штраф два раза, на третий – секут. Штраф устанавливает атаман и старшина.
29. Атамана избирать после Красной горки на год. Есаулом избирать после 30 лет. Полковником или походным атаманом после 40 лет. Войсковым атаманом – только после 50 лет.
30. За измену мужа ему бьют 100 плетей
31. За измену жены – закапывать её по шею в землю.
32. За кражу бьют до смерти.
33. За кражу войскового добра – секут и горячий котёл на голову
34. Если спутался с турками – смерть.
35. Если сын или дочь подняли руку на родителей – смерть. За обиду старшему – плети. Младший брат на старшего руки не подъемлет, круг плетьми накажет.
36. За измену войску, богохульство – смерть.
37. На войне в русских не стрелять. Против крови не ходить.
38. Стоять за малых людей.
39. С Дона выдачи нет.
40. Кто не исполняет заветов Игната, тот погибнет.
41. Если в войске не все в шапках, то идти в поход нельзя.
42. За нарушением атаманом заветов Игната – наказать и отстранить от атаманства. Если после наказания атаман не благодарит Круг «за науку» – высечь его повторно и объявить бунтовщиком.
43. Атаманство может длится лишь три срока – власть портит человека.
44. Не держать тюрем.
45. Не выставлять в поход заместителя, а тех, кто это делает за деньги, – казнить смертью как труса и предателя.
46. Виновность за любое преступление устанавливает Круг.
47. Священника, не исполняющего волю Круга, – изгнать, а то и убить как бунтовщика или еретика.
http://fstanitsa.ru/traditions/zavety-ignata
* * *
Казачья одиссея.
Старообрядцы-некрасовцы бежали из России от власти «антихристовой», а вернулись при власти советской.
Автор-Владислав Мальцев.
«Бунташный век», кавказская одиссея, турецкое изгнание – теперь только в фамильных реликвиях и памяти стариков. Полвека назад, в конце сентября 1962 года, жители Юга России испытали своего рода возвращение в прошлое. Через Кубань на Ставрополье приехали некрасовцы – потомки бежавших в 1708 году с Дона казаков, сохранивших за века жизни в Турции русский язык, веру и традиции. Одиссея некрасовцев – это предельное выражение «бунташного» XVII века, когда, сохраняя веру от «никониан» и «антихристовой власти», уходили в леса, в костры, за границу.
«В новом Вавилоне»
Чтобы понять феномен некрасовцев, надо вспомнить ситуацию, в которой оказались русские старообрядцы к рубежу XVII–XVIII веков. «Выпросил у Бога светлую Россию сатана, да же очервленит ее кровию мученическою», – эти слова из «Жития» (1673) протопопа Аввакума лучше всего отражают настроения, воцарившиеся среди ревнителей старой веры ввиду торжества никонианства. В другом сочинении протопопа, «Об иконном писании» (1673–1675), мироощущение староверов передавалось такой характеристикой: «Бог дал дома Вавилон, в Боровске пещь халдейская, идеже мучатся святии отроцы, херувимом уподобльшеся». От царящего в Москве «Навуходоносора», светскую власть которого многие старообрядцы также отказывались признавать как «антихристову», следовало, по их мнению, бежать куда глаза глядят.
Последним прибежищем для старообрядцев оказался Дон. В 1674 году один из виднейших деятелей «раскольников», позже канонизированный ими, иеромонах Иов Льговский основал на реке Чир, в 50 верстах от ее впадения в Дон, «пустынь» (монастырь). Около 1678 года на другом притоке Дона, реке Цимле, возникает пустынь иеромонаха Пафнутия, в 1683 году на реке Донец – бывшего иеромонаха Никольского монастыря в Рыльске Феодосия и т.д. «Чудо воистину велие, как так светлая Россия потемнела, а мрачный Дон воссиял и преподобными отцами наполнился, яко шестокрыльнии (серафимы. – «НГР») налетеша», – говорилось в датирующемся октябрем 1686 года «Письме чернецов Никифора и Ионы на Дон к старцу Макарию», сменившему в Чирской пустыни умершего в 1681 году Иова Льговского.
В церквах донских «пустыней» служили по старым обрядам, не поминая при этом ни Царя, ни Патриарха. Поблизости от них возникали и поселения мирян-староверов, собиравшихся со всей России, особенно после подавления стрелецкого восстания 1682 года, в ходе которого старообрядцы последний раз попытались восстановить свою веру в России. «С Москвы и из иных разных городов стрельцы и казаки и всяких чинов люди, забыв страх божий и крестное целование, бегают на Хопер и Медведицу, в казачие вольные городки», – говорится в правительственных отчетах, цитируемых профессором Николаем Никольским в его «Истории Русской Церкви» (1931). При этом известно из допроса в марте 1688 года старообрядческого протопопа Василия, служившего ранее на Дону: «А умножилось на Дону тех воров (беглых. – «НГР») и расколщиков с 190 года (6190 год от сотворения мира, 1682 год новой эры. – «НГР»), как наполнился Дон с Москвы беглецами, а до того времени на Дону было смирно и такого воровства (бунтарства. – «НГР») было не слышно».
Как пишет современный историк Анатолий Шашков (Известия Уральского государственного университета, 2004. № 31), к 1686 году на Дону собралось уже несколько тысяч беглых старообрядцев. Только на реке Медведице ими были построены 17 укрепленных городков, в каждом из которых было от 12 до 20 куреней (больших домов). Сходная картина наблюдалась на реке Хопер и в других местах. Летом 1686 года благодаря поддержке беглых на выборах атамана Войска Донского победил покровительствовавший старой вере Самойло Лаврентьев, а весной следующего года настоятелем собора в войсковой столице Черкасске стал старообрядческий священник Самойла Манычский, службы были переведены на старый обряд, поминания Патриарха и царей отменены. В том же протоколе допроса старообрядческого протопопа Василия, бывавшего в 1687 году в соборе Черкасска, упоминается: «А распоп же Самошка говаривал: отпадшия де веры Рим, Польша, Киев с товарыщи, Греки, Москва; толко де осталось благочестия малая ветвь на Дону».
Впрочем, торжество старой веры на Дону было недолгим. Уже в конце августа 1687 года в результате реванша промосковских «домовитых» казаков, недовольных действиями беглой «голытьбы», Самойло Лаврентьев был свергнут с поста атамана, а затем вместе с Самойлой Манычским выдан в Москву, где 10 мая 1688 года их казнили. Одновременно против старообрядческих городков и пустынь были посланы карательные отряды. Была разорена Чирская пустынь, чьи насельники во главе с игуменом Досифеем бежали на Куму. Дольше всего, около года, продержался городок на острове Заполянском на реке Медведица, защитники которого заявили: «Хотя все помрем, городка уступать не будем и не сдадимся… Этот городок – второй Иерусалим». Они и погибли в апреле 1689 года – когда осаждавшие прорвались в городок, все его жители числом около 900 человек, включая женщин и детей, сами сжигались или бросались в воду, лишь бы не оказаться под «антихристовой властью». Как видно, апокалиптические настроения в среде донских старообрядцев, считавших себя последней «малой ветвью благочестия», достигли крайней степени. Бежать оставалось только за границу.
Еще в 1688 году, при приближении карателей, атаман Лев Маныцкий увел около тысячи казаков в Кабарду, где князь Мисост Казыев отвел им место для поселения в «старопостроенном городе Можарах на Куме-реке», находящемся на месте современного Буденновска. Беглые казаки построили здесь городок. Часть беглых казаков поселились неподалеку на реке Аграхани, там же, куда бежал в 1688 году с Дона игумен Досифей, ранее живший в Чирской пустыни. Осенью 1691 года они заявляли донцам, жившим под властью Москвы: «Нам тут на реке Аграхани жить не тесно. К нам милость кажут басурманы лучше вас, православных христиан». В сентябре 1692 года, при приближении к Аграхани царских войск, казаки во главе с атаманом Маныцким снялись с места и ушли на Кубань, во владения Крымского ханства и ногайцев. Там к тому же уже жили бежавшие в 1688–1689 годах с Дона казаки. На Кубань в 1696 году с телом умершего в 1691 году игумена Досифея ушли и скрывавшиеся на Куме бывшие насельники Чирской пустыни.
Поселение донских казаков в 1680–1690 годах на Кубани сыграло важную роль в будущем, подготовив почву для бегства сюда в 1708 году атамана Игната Некрасова и его казаков. Беглые казаки и спустя много лет поддерживали связь с Доном. В 1703 году в Москве требовали принять от атамана в Черкасске меры, чтобы найти «воров», подговаривавших казаков уйти с Медведицы на Кубань. 
На сегодняшний день некрасовцы представляют собой скорее красочный фольклорный феномен, чем действующую общину. Исход Вспыхнувшее в 1707 году на Дону народное восстание под руководством атамана Кондратия Булавина имело религиозный характер. Уже в первом воззвании осенью 1707 года Булавин призывал на войну «за истинную христианскую веру». В начале 1708 года, формируя новое войско на Хопре и Медведице, в старых местах пустынь и городков беглых старообрядцев, Булавин вновь призывает казаков «не молчать и не спущать ради того, что они вводят всех в еллинскую веру и от истинной веры христианской отвратили своими знаменьми и чудесы прелестными». Позже в посланиях атамана Никиты Голого также говорится, что «мы стали за старую веру… чтобы нам не впасть в еллинскую веру». Атаман Игнат Некрасов, ставший руководителем повстанцев после убийства Булавина, в конце августа 1708 года перешел с остатками своей армии реку Чир и ушел на «ногайскую сторону».
Кубанский историк Дмитрий Сень, автор книги «Войско Кубанское Игнатово Кавказское» (Краснодар, 2001), разбирая различные свидетельства о количестве ушедших с Некрасовым на Кубань, в итоге приходит к выводу, что общее число беглецов «может быть определено… в 1200–1500 человек, включая жен и детей». Привлекая документы той поры, он определяет и место поселения игнатовцев – «за Кубанью близ Черкес в юрте Аллавата-мурзы». Аллават-мурза – ногайский князь Аллакуват-Семиз (Толстый), принадлежавшей к Ураковской ветви Казыева улуса Малой Ногайской орды.
После заключения в 1711 году Прутского мира между Россией и Крымским ханством и Турцией правовой статус беглецов был урегулирован, и некрасовцы переселились из земель черкесов и ногайцев на территорию Крымского ханства в устье Кубани, где основали несколько городков, фигурирующих в источниках под славянскими названиями – Некрасовский, Блудиловский, Чирянский – и под татарскими – Хан-Тюбе, Кара-Игнат, Себеней.
На Туреччине
Жизнь беглецов шла по заветам Игната Некрасова, которые были записаны им в книге, позже хранившейся в ларце в церкви в некрасовском поселении у озера Майнос в Турции, где в XIX веке обосновались беглецы. По другой версии, которую приводит историк Дмитрий Сень, «большая часть таковых была создана в некрасовской среде после смерти Игната Некрасова, последовавшей в конце 1720 – начале 1730-х годов».
Известный историк старообрядчества Павел Мельников-Печерский в «Исторических очерках поповщины» (СПб., 1864) отмечает, что в 1753 году у некрасовцев уже существовал свой епископ – архиерей Феодосий, посвященный за какое-то время до этого в сан «епископа кубанского и терского» архиепископом Крымским в юрисдикции Вселенского Патриархата Гедеоном по приказу турецкого султана, сопровожденному демонстрацией силы: «Посланный султаном паша с янычарами вошел в церковь и именем султана велел Гедеону рукоположить его, крымскому владыке делать было нечего, и он неволею рукоположил Феодосия в сан епископа кубанского и терского». Однако жил этот епископ не на Кубани, а у казаков-старообрядцев на Дунае.
Кубанские же некрасовцы, лишенные своего архиерея, в 1753 году прислали послов к объявившемуся в Подолии старообрядческому архимандриту Анфиму, заочно хиротонисанному в епископы самозванцем-епископом Афиногеном (впрочем, об этих обстоятельствах некрасовцы вряд ли знали), «прося приехать к ним и у них… построить и освятить церковный причт». «Анфим… устроил для них монастырь и посвятил архимандрита, а по слободам – многое число попов, и дал им универсалы, чтобы иметь им по своим обрядам церковное служение. Потом рукоположил для Кубани двух епископов, имена которых нам неизвестны», – пишет Мельников-Печерский. Впрочем, вскоре у казаков возник конфликт с властолюбивым Анфимом, и они выгнали его. 
Некрасовцы были не только воинами, но и хранителями дореформенной книжности. Между тем в ходе продолжавшихся русско-турецких войн границы России все более приближались к Кубани, и это во второй половине XVIII века заставило некрасовцев переселяться в Турцию – сначала на Дунай, а затем – в азиатскую часть Османской империи. В итоге они осели у озера Майнос близ Мраморного моря. Поселение старообрядцев турки называли Бив-Эвле («селение из тысячи домов»), впрочем, численность его населения в болотистой местности постепенно уменьшалась из-за тропической лихорадки. Посетивший поселение некрасовцев в 1847 году англичанин Мак-Фарлан насчитал около 300 дворов и обнаружил двух священников. Церковная иерархия, появившаяся в 1750-х годах, уже отсутствовала, да и священников некрасовцам удавалось находить с большим трудом. Майнос, хотя и сильно поредевший от эпидемий, продолжал хранить донские обычаи XVII века и соблюдать «заветы» Игната Некрасова. Казаки с местным населением не смешивались, земли не пахали, занимались рыбным промыслом. Так продолжалось до середины 1860-х годов. В 1864 году майносцы отказались участвовать в турецких войнах. В ответ Турция увеличила казакам подати, ввела военный налог, заселила земли вокруг Войска мухаджирами — мусульманами с Кавказа, а оставшиеся участки стала продавать казакам. 70 семей Майноса купили себе землю, община раскололась на рыбаков и землевладельцев. Рыбаки были в большинстве, круг находился под их контролем, но экономически они начали попадать в зависимость от землевладельцев. «Заветы» нарушились («казак на казака стал работать»).
В 1867 году 157 семей — стронников «заветов» — ушли с Майноса на остров Мада в Бейшеирском озере. Эта попытка возрождения старинного уклада не удалась. "Подморная" земля Мады оказалась смертельной: вода в озере заражена, густые вечерние туманы разносили смерть. Но казаки, даже после вмешательства русской миссии, отказывались уходить: умирали и отправляли людей искать легендарный "Город Игната", якобы основанный когда-то давно "правильными" некрасовцами "за Пещаным морем". Почти все колонисты Мады погибли, не найдя своего Города; некоторые вернулись. К 1912 году в живых на Маде оставалось только 8 семей. "Город Игната" искали и майносцы, но также не нашли. На карте его никогда не было. Город жил в самих некрасовцах — как воплощение мечты казаков о вольном и справедливом мире.
Возвращение
Между тем отношение к некрасовцам в Турции, первоначально свободно жившим по своим обычаям, начало меняться к худшему. Способствовало этому и в целом ухудшение отношения к турецким христианам. Последним ударом стал Константинопольский погром 6–7 сентября 1955 года, когда были разрушены сотни домов и осквернены десятки церквей. В 1956 году майносцы вступили в переговоры о возвращении в СССР.
Другая, небольшая часть майносцев — несколько десятков человек — перебралась к русским староверам в Америку. Майносская община прекратили существование.22 сентября 1962 на советский пароход «Грузия» погрузились 999 майносцев (тысячный родился уже в пути), спустя четыре дня сошедших в Новороссийске, откуда их отправили на освоение целинных ставропольских земель, поселив в поселках Новокумский и Кумская Долина близ Буденновска. По странной иронии судьбы там же, где в 1680-е годы поселились первые бежавшие с Дона казаки-старообрядцы.
На новом месте жительства репатрианты построили две церкви, как и в Майносе: в поселке Кумская Долина – Троицкую, в Новокумском – Успенскую. Обе они относятся к юрисдикции Русской Православной Старообрядческой Церкви (РПСЦ). По данным сайта РПСЦ и ставропольских СМИ, в настоящее время в Успенской церкви служит священник Никифор Ялуплин, в Троицкой – священник Евлампий Бандеровский, оба выходцы из числа казаков-репатриантов. Общая численность ставропольских некрасовцев составляет в последние годы около 700 человек, их депопуляция связана в том числе с тем, что молодежь уезжает на заработки в крупные города.
Сорок лет жизни в Советском Союзе привели к тому, что к началу перестройки в церкви даже по праздникам стало ходить мало народу. Как пишут местные СМИ, церковь в Кумской Долине «поначалу едва вмещала всех прихожан, как правило, взрослые не только сами посещали каждую службу, но и брали с собой детей», теперь же «в будние дни здесь собираются человек пятнадцать, в праздники – вдвое больше, и многим давно за пятьдесят». Однако старообрядцы сохранили целый ряд этнографических особенностей – и близкий к петровским временам язык, и старинное церковное пение, и народные песни и костюмы, благодаря чему в 1970-х годы были созданы фольклорные ансамбли, выступающие по всей России и получающие престижные награды.
В 2005 году образован Новокумский филиал Ставропольского краевого музея изобразительных искусств, целиком посвященный наследию казаков-старообрядцев, планируется создание музейно-этнографического комплекса с некрасовской деревней. Но, как пишут местные журналисты, у молодых некрасовцев «нынче свои заботы, да и живут они, давно разъехавшись из поселка, уже совсем по другим житейским законам».
http://religion.ng.ru