17.11.1941. ‒ Приказ № 428 (эффективного менеджера по версии патр.Кирилла) Сталина об уничтожении своих населенных пунктов в тылу немецких оккупантов.
О СОЗДАНИИ СПЕЦИАЛЬНЫХ КОМАНД ПО РАЗРУШЕНИЮ И СЖИГАНИЮ НАСЕЛЕННЫХ ПУНКТОВ В ТЫЛУ НЕМЕЦКО-ФАШИСТСКИХ ВОЙСК.
Опыт последнего месяца войны показал, что германская армия плохо приспособлена к войне в зимних условиях, не имеет теплого одеяния и, испытывая огромные трудности от наступивших морозов, ютится в прифронтовой полосе в населенных пунктах. Самонадеянный до наглости противник собирался зимовать в теплых домах Москвы и Ленинграда, но этому воспрепятствовали действия наших войск. На обширных участках фронта немецкие войска, встретив упорное сопротивление наших частей, вынужденно перешли к обороне и расположились в населенных пунктах вдоль дорог на 20—30 км по обе их стороны. Немецкие солдаты живут, как правило, в городах, в местечках, в деревнях, в крестьянских избах, сараях, ригах, банях близ фронта, а штабы германских частей размещаются в более крупных населенных пунктах и городах, прячутся в подвальных помещениях, используя их в качестве укрытия от нашей авиации и артиллерии. Советское население этих пунктов обычно выселяют и выбрасывают вон немецкие захватчики.
Лишить германскую армию возможности располагаться в селах и городах, выгнать немецких захватчиков из всех населенных пунктов на холод в поле, выкурить их из всех помещений и теплых убежищ и заставить мерзнуть под открытым небом — такова неотложная задача, от решения которой во многом зависит ускорение разгрома врага и разложение его армии.
Ставка Верховного Главнокомандования ПРИКАЗЫВАЕТ:
1. Разрушать и сжигать дотла все населенные пункты в тылу немецких войск на расстоянии 40—60 км в глубину от переднего края и на 20—30 км вправо и влево от дорог.
Для уничтожения населенных пунктов в указанном радиусе действия бросить немедленно авиацию, широко использовать артиллерийский и минометный огонь, команды разведчиков, лыжников и партизанские диверсионные группы, снабженные бутылками с зажигательной смесью, гранатами и подрывными средствами.
2. В каждом полку создать команды охотников по 20—30 человек каждая для взрыва и сжигания населенных пунктов, в которых располагаются войска противника. В команды охотников подбирать наиболее отважных и крепких в политико-моральном отношении бойцов, командиров и политработников, тщательно разъясняя им задачи и значение этого мероприятия для разгрома германской армии. Выдающихся смельчаков за отважные действия по уничтожению населенных пунктов, в которых расположены немецкие войска, представлять к правительственной награде.
3. При вынужденном отходе наших частей на том или другом участке уводить с собой советское население и обязательно уничтожать все без исключения населенные пункты, чтобы противник не мог их использовать. В первую очередь для этой цели использовать выделенные в полках команды охотников.
4. Военным Советам фронтов и отдельных армий систематически проверять как выполняются задания по уничтожению населенных пунктов в указанном выше радиусе от линии фронта. Ставке через каждые 3 дня отдельной сводкой доносить сколько и какие населенные пункты уничтожены за прошедшие дни и какими средствами достигнуты эти результаты.
Ставка Верховного Главнокомандования
И. СТАЛИН
Б. ШАПОШНИКОВ
Источник: http://www.1941-1942.msk.ru/page.php?id=188 со ссылкой на ЦАМО, ф. 208, оп. 2524, д. 1, л. 257-258.
+ + +
Этот приказ не был чем-то новым. С начала войны при отступлении советские органы расстреливали всех заключенных в местных тюрьмах, а также повсеместно уничтожали мосты, заводы, электростанции, водоснабжение, продовольственные склады и всю прочую жизненно необходимую инфраструктуру в оставляемых городах, когда успевали это сделать. Показательны, в частности взрывы в Киеве Крещатика и Киево-Печерской Лавры специально оставленной агентурой (разумеется, впоследствии эти взрывы приписали немцам, о чем в Лавре у взорванных храмов были установлены таблички).
Свидетельства
Опубликовано донесение начальству военного комиссара штаба 8 ГКСД (панфиловской дивизии) от 1 декабря 1941 года, в котором сообщается, что «действием спецгруппы дивизии при помощи зажигательной смеси, простым поджогом и артогнем в полосе действия дивизии с 19 по 30 ноября 1941 года было уничтожено 50 населенных пунктов» (названия указаны в донесении).
Офицер Панфиловской дивизии, герой Советского Союза Баурджан Момыш-улы в книге «За нами Москва» (Алма-Ата, 1962) пишет об отношении к этому жителей сожженных деревень.
«К нам приехал начальник артиллерии дивизии подполковник Виталий Иванович Марков. <…>
— Знаете, — с грустью сказал он мне, — нам приказано оставить занимаемые позиции и отойти на следующий рубеж. И приказано сжигать все на пути нашего отступления…
— А если не сжигать? — вырвалось у меня.
— Приказано. Мы с вами солдаты.
— Есть, приказано сжигать все! — машинально повторил я.
Ночью запылали дома: старые, построенные еще дедами, почерневшие от времени, и совсем новые, срубленные недавно, еще отдающие запахом смолы. Снег таял от пожаров. Люди, что не успели своевременно эвакуироваться, протестовали, метались по улицам, тащили свои пожитки.
К нам подошла пожилая русская женщина, еще сохранившая былую красоту и стройность; пуховая шаль висела на ее левом плече, голова с серебристо-гладкой прической была обнажена. Губы женщины сжаты, грудь вздымалась от частого и тяжелого дыхания. Она не суетилась, нет — она была как комок возмущения. И это возмущение пожилой красивой и стройной женщины было страшно.
— Что вы делаете? — строго спросила она Маркова.
— Война, мамаша, отечественная, — ляпнул я.
— А наши дома, по-твоему, не отечественные? Какой дурак назначил тебя командиром? — крикнула она и со всего размаха ударила меня по лицу. Я пошатнулся. Марков отвел меня в сторону…
Деревня горела. Мы уходили, озаренные пламенем пожара».
+ + +
«Факельщики работали. Зарево пожаров еще контрастнее оттеняло черноту зимнего неба. Пылали потемневшие крестьянские избенки. Матери в ужасе прижимали к себе плачущих детей. Стоял стон над многострадальными деревнями Отечества. Немцы жгли села, чтобы наказать партизан. А теперь жгли и свои… Списки для награждения… «Команды охотников»… Ведь горели деревни — и дома там, где немцев не было… Где были оккупанты, поджечь было непросто. Трагедия в свете багровых факелов…
Война беспощадна. Возможно, что такие действия могли создавать большие неудобства оккупантам. Но для скольких советских людей их крыша была последним хрупким прибежищем, где они надеялись пережить лихолетье, дождаться своих, спасти детей! Кто скажет, чего было больше в этом приказе: военной целесообразности или безумной жестокости? Это решение — в духе Сталина. Он никогда не жалел людей. Никогда! Сотни, тысячи, миллионы смертей сограждан давно стали для него привычными. Сейчас уже бесполезно задним числом оспаривать решение Сталина о сжигании населенных пунктов в прифронтовой полосе, но приказ этот — жуткий. Об одном эпизоде, связанном с реализацией этого страшного приказа, рассказал мне генерал армии Н. Г. Лященко. В конце 1941 года, вспоминал Николай Григорьевич, .командовал я полком. Стояли в обороне. Перед нами виднелись два села, как сейчас помню: Банновское и Пришиб. Из дивизии пришел приказ: -сжечь села в пределах досягаемости. Когда я в землянке уточнял детали, как выполнить приказ, неожиданно, нарушив всякую субординацию, вмешался пожилой боец-связист:
— Товарищ майор! Это мое село… Там жена, дети, сестра с детьми… Как же это-жечь?! Погибнут ведь все!
— Ты чего не в свое дело лезешь? Разберемся. Отправив сержанта, мы с комбатами стали думать, что делать. Помню, приказ я назвал «дурацким», за что едва не поплатился. Ведь приказ-то был сталинский. Но спасли от особистов командующий армией Р Я. Малиновский и член Военного совета И. И. Ларин. А села эти мы на другое утро с разрешения командира дивизии Заморцева взяли… Обошлось без пожарища, заключил Николай Григорьевич, как бы вернувшийся на несколько минут в то далекое и жестокое время.
(Дмитрий Волкогонов. Триумф и трагедия. Политический портрет И.В.Сталина, книга 2)
+ + +
Отрывок из открытого письма о. Василия Ермакова председателю ЦК КПРФ Г.А. Зюганову о его книге «Святая Русь и кощеево царство»
«Уважаемый Геннадий Андреевич!
Получил я вашу книгу, посвященную проблемам возрождения нашей Святой Руси. Сложность поднятой темы очевидна, но она почти полностью раскрыта в статье Владыки митрополита Гедеона, вечная ему память. С его мнением я согласен, но со своей стороны я хотел бы дополнить ее изложением собственного взгляда на «Кощеево царство», которым я считаю безуспешно строившееся вашими единомышленниками коммунистическое общество и в котором мне довелось прожить 65 лет своей жизни. И со своими страданиями, пережитыми в прошлом, я пишу Вам, главному в по прежнему угрожающему нам «Кощеевом царстве»…
Я испытал на себе приказ главного «кощея-генсека»: ни грамма хлеба, ни литра горючего врагу. Мы были брошены коммунистами на верную смерть в оккупации. Что не смогли увезти при бегстве — сжигалось. Жгли вагоны с мукой, с песком, с сухарями. Соль обливали бензином, гнали скот на восток, а немцы убивали с воздуха этот скот. Жгли скирды на полях, но не отдавали народу, семьям, чьи мужья сражались на фронте. И не было бы Ленинградской блокады, если бы секретари обкома при подходе немцев отдали продукты населению, а не хранили в Бадаевских складах. Это было сплошное убийство россиян, оказавшихся в оккупации по воле коммунистов».
Протоиерей Василий Ермаков,
настоятель храма прп. Серафима
Саровского, г. Санкт-Петербург.
9 ноября 2003 года
http://ricolor.org/about/3/pisma/1/
+ + +
«Вы действительно не понимаете трагизма той ситуации для людей???
Вот как раз исполнять свой кровный долг и защищать свой дом с оружием в руках людям, находящимся в оккупации, приходилось от партизан и прочих диверсантов от НКВД. «Отряды самообороны» стандартное название таким исполнителям кровного долга в оккупации, так что это название даже использовалось советскими органами в протоколах допросов. А в так называемой «Локотской республике» Воскобойник с Каминским для исполнения этого кровного долга целую армию (РОНА) создали, потому что атаки партизанских отрядов НКВД на эту «республику» были особенно активными. А в селе Петрищево местные жители, исполняя свой кровный долг и защищая свои дома, сдали немцам Зою Космодемьянскую» (fomakopaev).
+ + +
«Подвиг» Зои Космодемьянской
С выполнением сталинского приказа связан «подвиг» Зои Космодемьянской, прославленной героине Советского Союза, именем которой названы улицы, школы, музеи, сооружено много памятников. Приведем далее сведения из «Википедии».
Боевое задание группы Зои Космодемьянской было таково: «сжечь 10 населённых пунктов: Анашкино, Грибцово, Петрищево, Усадково, Ильятино, Грачево, Пушкино, Михайловское, Бугайлово, Коровино. Срок выполнения ‒ 5-7 дней». Имелся в виду приказ Ставки Верховного Главнокомандования № 428 о сожжении населённых пунктов на оккупированной территории, который знаменитый советский диверсант Илья Старинов характеризует как преступный с моральной точки зрения, бессмысленный, и более того — вредный с военной точки зрения.
По мнению Старинова, этот приказ был одной из крупнейших ошибок Сталина в ходе организации партизанской войны: будучи сам по себе бесчеловечным, так как обрекал на смерть от холода многие тысячи советских людей, он толкал население на сторону немцев, лишал партизан поддержки и фактически обрекал их на гибель (именно в результате этого приказа, по словам Старинова, было уничтожено партизанское движение в Ленинградской области). Выполнить же поставленную задачу, то есть целиком уничтожить все возможные зимние квартиры немцев, приказ в принципе никак не мог. Сам Старинов считал необходимой принципиально иную тактику (действия небольших, хорошо обученных групп на коммуникации в глубоком тылу немцев), которую Сталин, однако, проигнорировал.
Космодемьянская успела исполнить только часть боевого приказа, организовав поджог трёх домов, в одном из которых ночевали немецкие солдаты, отправлявшиеся на фронт, а также уничтожить их транспорт и лошадей, другие два дома были домами жителей деревни. Во время второй попытки поджога житель деревни С.А. Свиридов поднял тревогу, и Космодемьянская была арестована.
Зою Космодемьянскую пытали после захвата в плен и казнили через повешение. Перед смертью Зоя произнесла легендарную речь, призывая жителей села бороться с фашистами и не бояться смерти в этой борьбе.
Зоя Космодемьянская стала одним из символов героизма советского народа в Великой Отечественной войне. Образ Зои Космодемьянской отражён в художественной литературе, публицистике, кинематографе, живописи, монументальном искусстве, музейных экспозициях. По мнению журналиста Русской службы Би-би-си А. Кречетникова, Зоя Космодемьянская стала для советского народа и для России таким же примером патриотизма с готовностью к самопожертвованию, как для французов — Жанна д’Арк.
Дед Зои, Пётр Иоаннович Козьмодемьянский, был священником Знаменской церкви села Осино-Гай. По воспоминаниям старожилов, в ночь на 27 августа 1918 года он был схвачен большевиками и после жестоких истязаний утоплен в Сосулинском пруду. Труп его был обнаружен лишь весной 1919 года и был похоронен рядом с церковью, которая была закрыта коммунистами, несмотря на жалобы верующих и их письма во ВЦИК в 1927 году.
Перед войной в 1938-1939 гг. 14-летняя девочка по имени Зоя Космодемьянская неоднократно находилась на обследовании в Ведущем научно-методическом центре детской психиатрии и лежала в стационаре в детском отделении больницы им. Кащенко. У неё подозревали шизофрению. Сразу после войны в архив больницы пришли два человека и изъяли историю болезни Космодемьянской.
Писатель В.А. Солоухин о Зое Космодемьянской
«…Заговорили в какой-то связи о Зое Космодемьянской. О том, как поймали ее немцы. И как повесили на глазах у потрясенных и сочувствующих крестьян.
— Ваше поколение, Владимир Алексеевич, конечно, могло и не знать, но Зою Космодемьянскую поймали не немцы.
— Как же не немцы? А кто?
— Наши русские мужички.
— Не понимаю.
— Ты знаешь, что она делала в Петрищеве, какое у нее было задание?
— Ну, там… Конюшни немецкие какие-то поджигала.
— Вздор. Она поджигала обыкновенные крестьянские избы.
— Но это абсурд! Зачем?
— Для нарушения спокойствия в тылу у немцев, для создания беспорядка, недовольства и отчасти как наказание крестьянам за то, что мирно живут при немцах. А что же им было делать, если село захвачено? И вот представь себе: зима, мороз, а твою избу поджигает какая-то девчонка. Что ты с ней будешь делать? Мужики поймали поджигательницу и передали немцам. Немцы ее на глазах у всего села повесили. Разве ты не помнишь проскальзывающий мотив в этой истории: как Зоя лежит на лавке и просит пить, а старуха ей не дает. И тогда Зоя грозит старухе: «Погодите, придет Сталин, он вам покажет…»
— Что-то такое было, но ведь я специально не изучал.
— Так и было.
— Выходит, крестьяне были настроены к немцам лучше, чем к Зое?
— Естественно. Немцы неосвободили их от колхозов, но освободили от большевиков, от советской власти, от дикого многолетнего произвола и насилия.
— И за это творили буквальное насилие над русскими девушками и женщинами?
— Не понимаю.
— Как же? Даже песня была: «Над чистой и гордой любовью моей немецкие псы надругались».
— За всю войну, Владимир Алексеевич, — вновь становясь серьезным и с откуда-то появившимся металлом в голосе отчеканил Кирилл, — немцами не было произведено ни одного насилия над женщинами, ни одного факта на всех наших фронтах.
— Не может быть, чепуха!
— Действовал строжайший приказ Гитлера: за насилие смерть на месте, расстрел. Ты сам понимаешь, что означал для немцев приказ Гитлера и как он исполнялся. Кроме того — зачем? Для офицеров у них были публичные дома, а солдатам делали время от времени специальные уколы.
— А как же — столько писали… Немцы — насильники…
— Надо было писать, чтобы разжечь ненависть. Возьми газеты того времени, посмотри, что писалось, например, о взятии немцами Ялты. Ворвались, начали хватать людей, стрельба, крики, повальные аресты. А Вергасов (уж он ли не крымский партизан!) однажды, когда разговорились искренне, в минуту, когда несмотря ни на что понимается сладость правды, мне вдруг сказал:
— Знаешь, как была взята Ялта на самом деле? Около большого платана остановились три немецких танка. Из них выскочили танкисты и побежали к воде купаться. На заборах вскоре появились объявления, что вечером в городском саду под военный оркестр будут танцы. Все.
Но, конечно, если бы во время танцев какой-нибудь смертник вроде Зои Космодемьянской бросил бы в оркестр гранату, наверное, немцы начали бы репрессии, обыски, облавы.
В нормальной же обстановке они вылавливали только людей двух категорий: евреев и коммунистов, то есть пытались освободить народ от тех, кто, как мы понимаем теперь, держит его вот уж столько сто лет под чудовищным гнетом».
(В. Солоухин. «Последняя ступень»).