"Если бы власть захватил жид Руцкой и чечен Хасбулатов наш путь к светлому Русскому национальному будущему прямее бы не стал".
Это понимал Б☦лый националист Николай Бондарик, поэтому хотел грохнуть и того и другого соплежуя.
ПОСЛЕДНЕЕ СЛОВО НИКОЛАЯ БОНДАРИКА НА СУДЕ.
"Этот преступный режим будет свергнут. Россия будет свободной. Русский народ станет хозяином в своей родной стране! …. Думаю, я доживу до этого светлого часа…"—http://vk.com/nbondarik
Расстрел здания Верховного Совета РФ в Москве. Накануне вечером – провокация с расстрелом демонстрантов у телецентра в Останкино.
Итак, напомним: к осени 1993 г. главный законодательный орган РФ, Верховный Совет (парламент) в сопротивлении грабительской приватизации вплотную подошел к рассмотрению вопиющих преступных махинаций ельцинской команды "реформаторов". Все больше депутатов примыкало к оппозиции, и на предстоявшем в ноябре 1993 г. Х Съезде народных депутатов, учитывая катастрофические результаты "реформ", была неизбежна отставка правительства и самого президента РФ Ельцина; готовилась также денонсация незаконных Беловежских соглашений о расчленении страны.
Ельцинской команде, спасая себя, не оставалось ничего иного, как перейти в упреждающую контратаку в виде государственного переворота, который и был совершен в сентябре–октябре 1993 г. и после которого ни один из генпрокуроров к оглашенным в Верховном Совете фактам коррупции высших лиц государства не возвращался; все они сохранили свои незаконные состояния и место у власти. Переворот был начал Ельциным 21 сентября антиконституционным указом № 1400 об отмене конституции и роспуске Верховного Совета. Началась война указов президента и парламента, отменявших решения друг друга.
"Белый дом" (так еще в 1991 г. назвали это здание, в котором размещалось тогда правительство прездента РФ Ельцина; после ельцинского пучта в августе 1991 года оно заняло комплекс ЦК КПСС на Старой площади, а в "Белом доме" остался Верховный Совет РФ) был оцеплен ельцинскими вооруженными частями милиции, были отключены связь, электричество, вода, запрещен подвоз продовольствия. Однако многим людям удавалось просачиваться в здание через оцепление. Протестуя против "шоковой терапии", люди с разных концов страны съезжались защищать законодательную власть. Несмотря на то, что телевидение всячески старалось дискредитировать Верховный Совет и собравшийся чрезвычайный Съезд, защитники "Белого дома" видели в нем единственную защиту народа от разрушительных "реформ".
Ельцин при этом постоянно называл съезд и Верховный Совет последними «остатками коммунистической советской власти», которая мешает движению в лучшее будущее. Однако тоталитарный режим КПСС лишь пропагандно назывался "советской властью", выборная система советов была декоративной ширмой для всевластия партаппарата. В ходе крушения власти КПСС эта ширма превратилась в действительную законодательную власть избранных советов, пусть во многом и некомпетентную, пеструю по составу. Отождествлять ее в 1993 году с коммунистической властью – это было повторение демократами коммунистической демагогии уже с иной целью: для маскировки подлинного смысла тогдашнего противостояния в обществе.
(И если уж говорить о причастности к власти КПСС, то сам Ельцин был долголетним секретарем обкома, даже кандидатом в члены Политбюро, его министр госбезопасности Голушко – начальником КГБ Украины; госсекретарь и вице-премьер Бурбулис преподавал марксизм-ленинизм в вузах; идеолог реформ и фактический глава правительства Гайдар (внук известного большевика-садиста) руководил отделом в главном теоретическом журнале КПСС "Коммунист", а затем в главной газете КПСС "Правда"; следующий премьер Черномырдин был членом ЦК КПСС. Даже в 1995 году, по данным Института социологии РАН, администрация Ельцина на 75 % и правительство РФ на 74,3 % состояли из бывшей партийной номенклатуры. Единственным членом ельцинского правительства, не состоявшим ранее в КПСС, был министр внешних экономических связей С.Ю. Глазьев – и он же стал единственным министром, осудившим действия Ельцина и поддержавшим Верховный Совет.)
Поскольку у Ельцина не было законного повода для разгона парламента, он сразу пошел во все тяжкие, заранее исключая любой компромисс. Так, он отверг предложение трех других властно-авторитетных структур России – Конституционного суда, совещания руководителей субъектов Российской Федерации, Православной Церкви – о возвращении к исходному положению до указа 21 сентября и об одновременных досрочных перевыборах парламента и президента. Собравшийся в "Белом доме" Х внеочередной Съезд народных депутатов также принял решение об одновременных перевыборах не позднее марта 1994 г., но для президента согласие на это было бы позорным признанием, что он нарушил закон.
Поэтому президентская команда решила прибегнуть к последнему средству: спровоцировать сторонников парламента на сопротивление, чтобы оправдать вооруженную расправу с ним. Провокация была столь очевидна, что частично отразилась и в проельцинской печати ("Московские новости", "Русская мысль"), и даже в передачах прямого эфира американского радио "Свобода".
(Архив президентской библиотеки Клинтона, запись разговора от 21 сентября 1993 года.
ЕБН: Билл, Верховный Совет полностью вышел из под контроля. Он больше не поддерживает реформы. И вообще они там стали коммунистами. Я решил его разогнать.
Клинтон: Армия и спецслужбы на твоей стороне?
ЕБН: Да.
Клинтон: Хорошо. На неделе Сенат выделит вам ещё $2,5 млрд.
Первым шагом в эскалации конфликта было резкое ужесточение блокады "Белого дома". Оно вызвало демонстрации, с которыми ОМОН расправлялся столь жестоко, что даже корреспонденты "Свободы" были поражены: «Я старый неформал, но подобного зверства не припомню». Били стариков, женщин, случайных прохожих, ломая кости, выбивая зубы, что вызвало еще большее возмущение; демонстранты начали сооружать баррикады на Смоленской площади. ОМОН не мешал.
3 октября на Октябрьской площади собралось более сотни тысяч демонстрантов, которых ОМОН заблокировал с трех сторон и начал подталкивать в сторону Крымского моста. Как сообщил в тот день омоновец прямо в микрофон РС, на пути следования демонстрантов от Октябрьской площади к парламенту отрядам милиции был отдан приказ уже не бить людей, а «просто стоять». Записи переговоров по радио офицеров ОМОНа и внутренних войск свидетельствуют о том, что демонстрантов намеренно направляли к "Белому дому".
В это время у "Белого дома" снимаются две из трех линий его оцепления; ОМОН «аккуратненько уезжает» (выражение РС), зачем-то оставив щиты и даже машины с ключами зажигания. В результате чего безоружные толпы сравнительно легко прорвались к Белому дому и устроили митинг. Собралось около 100 000 человек, толпа продолжала расти.
И тут в 15 час. 45 мин. по ним были сделаны неожиданные выстрелы со стороны мэрии и гостиницы "Мир" (там, напротив Дома Советов, находился оперативный штаб МВД и внутренних войск), было убито 7 демонстрантов и 63 ранено. В ответ защитники Дома Советов захватили эти здания – без жертв, находившиеся там военнослужащие сдались, но имелись раненые с обеих сторон. Штаб МВД оказался к этому времени уже эвакуирован. На вопрос, кто стрелял в демонстрантов, задержанные сотрудники МВД сообщили: «Это из спецподразделения и еще какие-то люди в гражданском. Винтовки у них были в чехлах, отход их прикрывало спецподразделение, затем и они ушли, оставив нас».
Эти выстрелы сыграли роль спускового крючка. Кто-то в толпе начал кричать: "В Останкино!", клич подхватили Анпилов, Макашов, Руцкой, туда демонстранты и поехали на брошенных омоновских машинах – требовать передачи в эфир видеокассеты с парламентским заявлением. (Заметим, что постоянной ложью о происходящем телевидение тоже спровоцировало такое требование.)
В 16.00, через четверть часа после выстрелов из мэрии по демонстрантам и ее захвата, Ельцин ввел в Москве "чрезвычайное положение", дав право своим военнослужащим применять оружие против сторонников парламента. Запись радиоперехвата разговоров ОМОНа и внутренних войск вполне раскрывает провокационный замысел: «Мэрия захвачена, … отходим к центру. Дайте команду по точке сбора… – Примешь гостей через два часа с полным набором гостинцев. Расставь своих людей по схеме два… – Понял, приступаю к подготовке выдвижения к объекту. У меня все готово для работы по высшему классу с этими сволочами… – Ускорить переброску частей к Останкино… Применение оружия санкционируется по всем лицам у здания… – Бить их, сук, безпощадно…».
Грузовики безпрепятственно прибыли к телецентру, где их уже ждал спецназ дивизии им. Дзержинского. У прибывших во главе с Макашовым было лишь 18 автоматов, им противостояло более 600 ельцинских автоматчиков и 25 бронетранспортеров. Макашов заявил, что не намерен применять оружие, и потребовал встречи с руководством телевидения. Милицейская охрана противолежащего технического центра выразила готовность перейти на сторону демонстрантов, но была удержана спецназом. Лишь после этого демонстранты начали высаживать дверь техцентра грузовиком, но неудачно.
В этот момент по распоряжению премьера Черномырдина было отключено телевещание на нескольких каналах. По другим, не прерывавшимся телепрограммам тогда же были пущены не соответствовавшие действительности титры: «Вещание по первому и четвертому каналам нарушено ворвавшейся в здание вооруженной толпой». И после этого примерно в 19.10 начался начался безпощадный перекрестный расстрел всех, кто был перед телецентром. Затем к телецентру подошла 200-тысячная колонна демонстрантов, ее представители заявили, что безоружны, но расстрел в 21.10 возобновился до 5.45 утра 4 октября. Стреляли даже по лежащим раненым и по машине скорой помощи, не позволив подобрать их. Было без всякой оборонной необходимости убито около 150 человек.
Провокация была совершенно очевидна. Лишь самые непонятливые демократы, как Ю. Афанасьев, удивлялись: «Очень много для меня странного и, я думаю, не только для меня. Вся эта ночь, с воскресенья на понедельник, прошла, как мне кажется, во всеобщем ожидании, что вот кто-то придет, что начнут действовать военные, милиция и что они поспеют через несколько минут к телецентру… что наконец-то силы, которыми располагает президент, начнут действовать. И ничего такого не произошло. Потом всех, кто был на улицах Москвы, поражало отсутствие милиции, ОМОНа и вообще тех, кто призван был следить за порядком… А то, как они прошли, прошествовали всеми улицами Москвы? Омоновские подразделения просто расступались при первом их приближении, и какого-то реального намерения противостоять этому шествию просто не было… Что это за действия властей в условиях чрезвычайного положения? Тут, конечно, два возможных объяснения: или у властей не было в их распоряжении сил, или они не хотели их применять».
То, что силы в распоряжении Ельцина были, – он вскоре показал. Не хотели же их применять лишь на первом этапе акции – для того, чтобы получить повод для жесточайшего применения на втором. Об этом свидетельствовал и начальник московской милиции генерал В. Панкратов: «Наши силы действовали в соответствии с планом и командами центрального штаба». Еще более откровенен был начальник Московского уголовного розыска Ю. Федосеев: 3 октября «cвоими действиями по "зачистке" Октябрьской и Смоленской площадей мы привели сторонников Верховного Совета в бойцовское состояние, малочисленные кордоны на пути их шествия только раззадорили манифестантов… легкость деблокирования "Белого дома" подтолкнула поднять лежащую у ног победу… А дальше вдолбленный с детства стереотип – почта, телефон, телеграф, отождествлявшийся с останкинским телецентром… Из Останкина шла дезинформация о штурме телецентра. Хладнокровную бойню мастера провокации выдавали за бой и даже за героическую оборону… Нам было заявлено, что катастрофы нет, что президент контролирует ситуацию, что через час-полтора в Москву прибудет такое количество войск, которое позволит стабилизировать обстановку».
(Расстрел у телецентра был заснят на камеру, и запись оказалась затем в распоряжении кинорежиссера С. Говорухина. В 1995 г. во время избирательной кампании в Госдуму Говорухин, используя положенное ему по закону время предвыборной рекламы, показал по телевидению эту видеозапись, доказывающую, что никакой угрозы телецентру не было, его "защитники" стреляли в безоружных людей. Бронемашины стреляли также по зданию телецентра – так вот, своими же, был убит один спецназовец – и в направлении жилых кварталов, имитируя бой. Показ этой записи по всероссийскому телевидению был одной из главных целей тогдашней регистрации на выборах "Блока Станислава Говорухина", в котором тогда участвовал и автор этих строк.)
«Медалью "Защитнику Останкино" с девизом "Надежность и решительность" награждаются военнослужащие внутренних войск и сотрудники милиции — участники событий 1993 года в телецентре Останкино. Красная, зеленая и коричневая полоса на ленте символизируют коммунизм, фашизм и радикальный исламизм. Серый и краповый — милицию и внутренние войска». (http://www.bratishka.ru/archiv/2004/5/2004_5_10.php)
Так ельцинская команда развязала себе руки для "подавления коммуно-фашистского вооруженного мятежа" и расстрела "Белого дома". Причем и там был применен провокационный прием – "пикадилья", как о том рассказал по радио "Свобода" один из офицеров ельцинских спецслужб. Ими в сотрудничестве с зарубежными коллегами (из Израиля и стран НАТО) были провокационно использованы десятки снайперов, стрелявших с крыш (в том числе посольства США) и в мирных граждан, и в ельцинские войска – для их озлобления против "мятежников".
В штурме парламента участвовали некие "неформальные" боевые отряды, о которых свидетельствует ельцинский военнослужащий: «в этой суматохе были вооруженные группы, которые совсем никому не подчинялись. Они просто стреляли во все стороны». Были они одеты в гражданское и в полувоенную форму без знаков различия. В первые минуты штурма они расстреляли находившуюся на улице походную часовню с молящимися женщинами, затем в основном добивали раненых. Исходя из внешнего вида этих боевиков, защитники парламента называли их "Бейтаром" (под этим названием во многих странах действуют военизированные молодежные отряды еврейской "самообороны", организованные лидером сионизма В. Жаботинским еще в 1920-е годы; название происходит от крепости Бетар – последнего оплота антиримского восстания еврейского "мессии" Бар-Кохбы). По данным полковника-разведчика И. Иванова, в Москве нечто подобное было создано в начале 1990-х годов при содействии мэрии и банка "Мост" Гусинского, президента Российского еврейского конгресса. Во время октябрьских событий штаб "бейтаровцев" находился в мэрии. Затем они участвовали в разгроме редакций оппозиционных изданий.
Это было не удивительно, ибо еврейские структуры рассматривали Верховный Совет как источник опасности для своих планов, о чем Л. Радзиховский позже лукаво напишет как об опасности лично евреям: мол, тогда «была абсолютно реальна угроза еврейских погромов – впервые в истории Москвы… Бешеная пена антисемитизма фонтаном била с любого митинга "парламентской оппозиции", юдофобская вонь разила на 10 шагов от любой кучки "сторонников ВС России"…». Традиционное для еврейских публицистов обвинение в "погромах" оставим на совести автора, но требования Верховного Совета о расследовании всех махинаций с приватизацией, несомненно, были «реальной угрозой» для награбленных капиталов всех олигархов – почему и их охранные структуры также были использованы для разгрома законодательной власти.
В "Белом доме" была устроена церковь, три священника (иеромонах Никон /Белавенец/, о. Алексей Злобин и о. Виктор Заика, последний из юрисдикции Зарубежной Церкви) исповедовали и причащали защитников, готовых умереть в сопротивлении "желтой диктатуре". Их безкорыстный нравственный облик намного выигрывает в сравнении с приемами Ельцина: накануне переворота сотрудникам силовых служб повысили зарплаты; по сведениям РС, тульской дивизии обещали платить в долларах; ОМОНу платили премии в размере месячной зарплаты. Депутаты, перебежавшие на сторону Ельцина до 3 октября, получили по 2 миллиона рублей (годовое жалование), плюс передача в собственность служебных квартир, и новую руководящую работу – эти посулы по ночам выкрикивала перед осажденным парламентом машина с громкоговорителем, вперемежку с фривольной песенкой о путане-проститутке…
Число жертв на стороне Ельцина составило около 20 военнослужащих, погибших в основном от своих же (главным образом от упомянутых снайперов-провокаторов; не известен ни один военнослужащий, погибший от пуль защитников парламента). Число убитых противников ельцинских "реформ", по разным оценкам – от 1000 до 1500 человек; демократическая организация "Мемориал" собрала данные о гибели 829 человек. Данные о потерях были засекречены властью, которая официально объявила о гибели лишь 150 человек. Очевидцы заявили, что тела погибших тайно вывозились из "Белого дома" и сжигались в крематории.
Тогдашний генеральный прокурор В. Степанков подтвердил, что 5 октября в здании парламента прибывшие туда следователи «не обнаружили ни одного трупа». И вообще, по его мнению, «увиденное сильно отличалось от той картины, на которой "Белый дом" предстает как источник угрозы, начиненный массой оружия… даже первый визуальный осмотр свидетельствовал: бой вела только одна сторона. Такую ситуацию я затрудняюсь назвать боем». Степанков был тут же уволен.
Но и назначенный ему на смену демократ А. Казанник (в 1989 году уступивший Ельцину свое место в Верховном Совете), заявил позже: «Допросив тысячу военнослужащих, мы получили следующие доказательства… события 4 октября надо квалифицировать как преступление, совершенное на почве мести, способом, опасным для жизни многих, из низменных побуждений». Разумеется, и это честное расследование оказалось несовместимо с постом генпрокурора.
К сожалению ни подобной откровенной оценки происходящего, ни должного пастырского голоса, называющего добро и зло своими именами, со стороны руководства Русской Православной Церкви в эти дни народ опять-таки не услышал, несмотря на коллективные призывы к патриарху. Правда, Синод в те дни провозгласил: «Властью, данной нам от Бога, мы заявляем, что тот, кто поднимет руку на беззащитного и прольет невинную кровь, будет отлучен от Церкви и предан анафеме». Невинная кровь пролилась, но никакой анафемы "подсвечникам" не последовало. Это нанесло серьезный ущерб авторитету Церкви.
Предпринятая 1 октября Церковью попытка примирительных "переговоров" в Свято-Даниловом монастыре была на руку ельцинской стороне, поскольку обсуждали не антиконституционный указ Ельцина, а необходимость разоружения Верховного Совета. Разумеется, такие переговоры не могли достичь примирения, они использовались командой Ельцина для маскировки уже готовившейся расправы.
В своих воспоминаниях "Записки президента" Ельцин потом признáет, что заранее планировал путч, считаясь с применением силы (для этого и ездил летом по элитным дивизиям) и с тем, что это «может стать спичкой, поднесенной к бочке пороха». Еще до роспуска парламента он «попросил Ерина, Грачева, Голушко, Барсукова… найти возможность занять Белый дом». Из его слов очевидно, что он планировал провокацию: «Я видел нашу тактику в следующем. Да, мы можем принять жесткие, решительные, адекватные меры, но только в ответ на агрессивные противозаконные действия Белого дома», на которые и надо было подтолкнуть его защитников.
Огромную помощь в этом оказало Ельцину телевидение. Телеведущий Н. Сванидзе, в передаче к десятилетию событий, привел свое признание из эфира 1993 года: «Мы спровоцировали их на попытку военного переворота». И добавил: «Но ни от одного слова из тех я бы не отказался».
Разумеется, депутаты не могли победить в таком навязанном им неравном противоборстве в контролируемой Ельциным столице, – даже если закон был на их стороне. Этим преимуществом они воспользоваться не сумели, хотя могли бы продлить свое сопротивление, собравшись в одном из городов центральной России, чтобы оттуда призвать все местные власти страны сопротивляться государственному перевороту. Ведь многие региональные власти не признали ельцинского указа и за это были "запрещены" Ельциным. Очень важна была позиция Конституционного суда: в согласовании с ним уже было собрано оппозиционное Ельцину совещание представителей субъектов федераций, создавшее свой коллективный орган. Поэтому и воинские части в таких регионах могли бы скорее проявить лояльность своим губернским властям, с которыми постоянно сотрудничают в местных делах, чем решиться на марш в Москву на столкновение с ельцинскими элитными дивизиями.
Символично, что в числе первых, поздравивших Ельцина с переворотом, были Шеварднадзе (ранее захвативший власть в Грузии свержением законного президента) и Дудаев (который поступил подобным же образом с Верховным Советом Чечено-Ингушетии). Дудаев телеграфировал Ельцину: «Правительство Чеченской Республики одобряет Ваши действия по подавлению коммунистическо-фашистского мятежа в Москве, имевшего своей целью захватить власть в России и потопить в крови демократию… Примите, господин Президент, уверения в моем высоком уважении».
Все происходившее более подробно описано, с указанием источников фактов и свидетельств провокации, в книге "Тайна России". Напомним лишь одно важное заявление президента РФ Ельцина об этом перевороте, сделанное 14 января 1994 года на пресс-конференции в связи с визитом в Москву президента США Клинтона: «Мы находимся в гуще российско-американской совместной революции».
Действительно, решение о разгроме своего оппозиционного парламента Ельцин принял совместно с западными лидерами, что позже признал в своей книге; госсекретарь США также признал, что именно с этой целью глава российского МИДа Козырев (впоследствии член руководства Российского еврейского конгресса) прилетал 13 сентября в Вашингтон. И, разумеется, как и в августе и в декабре 1991 года, "путчем" ими было названо не это очередное преступление демократической мафии Ельцина, а попытка сопротивления Верховного Совета, который действовал на основе существовавшей конституции.
М. Назаров
Подробнее см.:
"Вождю Третьего Рима" (гл. V-2. Осень 1993: «Бить в центр с размаху, желательно в зубы и желательно ногой» – этими словами выразил необходимость переворота тогдашний начальник прихватизации А. Чубайс).
"Тайна России" (гл.: "Российско-американская совместная революция…").
+ + +
В. Хатюшин напоминает тогдашнюю реакцию "еврейской демократической интеллигенции" на это событие.
В январе 1994 года журнал «Огонек» (№2-3, стр. 26-27) опубликовал статью Валерии Новодворской "На той единственной гражданской". Здесь очень кстати хотя бы частично её процитировать (курсив наш. – Ред. "РИ"):
«Мне наплевать на общественные приличия.
Рискуя прослыть сыроядцами, мы будем отмечать, пока живы, этот день – 5 октября, день, когда мы выиграли второй раунд нашей единственной гражданской. И "Белый дом" для нас навеки – боевой трофей. 9 мая – история дедов и отцов. Чужая история.
После 4 октября мы, полноправные участники нашей единственной гражданской, мы, сумевшие убить и не жалеющие об этом, – желанные гости на следующем Балу королей у Сатаны.
Утром 4 октября залпы танковых орудий разрывали лазурную тишину, и мы ловили каждый звук с наслаждением.
Если бы ночью нам, демократам и гуманистам, дали танки, хотя бы самые завалящие, и какие-нибудь уцененные самолеты, и прочие ширли-мырли типа пулеметов, гранатометов и автоматов, никто не поколебался бы: "Белый дом" не дожил бы до утра, и от него остались бы одни развалины.
Я желала тем, кто собрался в "Белом доме", одного – смерти. Я жалела и жалею только о том, что кто-то из "Белого дома" ушел живым. Чтобы справиться с ними, нам понадобятся пули. Нас бы не остановила и большая кровь.
Я вполне готова к тому, что придется избавляться от каждого пятого. А про наши белые одежды мы всегда сможем сказать, что сдали их в стирку. Свежая кровь отстирывается хорошо.
Сколько бы их ни было, они погибли от нашей руки. Оказалось также, что я могу убить и потом спокойно спать и есть.
Мы уже ничего не имеем против штыков власти, ограждавших нас от ярости тех самых 20 % (которых надо убить: каждого пятого русского. – В.Х.).
Мы вырвали у них страну. Ну а пока мы получаем всё, о чем условились то ли с Воландом, то ли с Мефистофелем, то ли с Ельциным».
* * *
Октябрь 93-го: Как США осуществили в России госпереворот.
После в конституцию были внесены некоторые поправки о разделении властей. Но, несмотря на это, Верховный Совет, который являлся органом Съезда народных депутатов РФ, все равно был наделен огромными полномочиями. И, как считали в Кремле, сильно тормозил многие политические процессы. Но самое главное, мешал безгранично властвовать Борису Ельцину.
Не надо забывать, что именно народные депутаты России и съезд народных депутатов вывели тогда из политического небытия Ельцина, избрали его председателем Верховного Совета, затем сформировали закон о президенте и рекомендовали его в президенты России, – поясняет политолог, публицист, народный депутат с 1990 по 1993 год Виктор Аксючиц. — Доверяя ему, съезд наделил его чрезвычайными полномочиями в экономике, гораздо больше, чем это предусмотрено законом о президенте. Но вместо того чтобы проводить реформы, он стал разрушать экономику, соответственно, страну, военно-промышленный комплекс, армию. Поставил для этого команду так называемых реформаторов — Гайдара, Чубайса. И только после того как стали очевидны совершенно бедственные итоги реформ, очень быстро в депутатском корпусе сформировалась оппозиция к политике Ельцина. И оппозиция становилась все больше по численности и все более радикальной по требованиям. И дальше встал вопрос о том, что через какое-то время Ельцин просто потеряет власть, ему будет объявлен импичмент, первая попытка которого была весной 1993 года, и этот импичмент недобрал совсем немного.
Ельцин больше других был заинтересован в создании и скорейшем принятии новой конституции, которая должна была наделить президента значительно большими правами и полномочиями и ограничить власть и влияние депутатского корпуса. Таким образом, в стране возник конституционный кризис.
В. Аксючиц.
Как потом пояснял глава Верховного Совета Руслан Хасбулатов, Ельцину все указания давали на Западе. Распад Советского Союза и приход к власти в России новой «элиты» во главе с Борисом Ельциным воспринимались в США как исключительно благоприятные условия для воплощения своих коварных замыслов. Надо было реализовывать план по созданию мировой «американской империи».
Особая роль в американском плане отводилась специальным консультантам, среди которых было много сотрудников ЦРУ. Более 30 из них работали в штатном правительстве РФ и давали рекомендации режиму Ельцина, в каком направлении следует двигаться дальше. Руслан Хасбулатов спустя некоторое время после событий октября 93-го писал, что Ельцин добровольно согласился на роль «марионетки США».
Он советовался с консультантами и согласовывал с американцами «на высшем политическом уровне» состав правительства, политический, экономический, социальный курс государства и его внешнюю политику. Поэтому иные советчики в виде парламентариев ему были неугодны.
Хасбулатов также не раз утверждал, что лично видел тогда расшифровку разговора канцлера Германии Гельмута Коля и Билла Клинтона, которые решали судьбу не только Верховного Совета, но и всего постсоветского пространства.
Главным аргументом «западных коллег» было то, что парламент в России «националистический», во главе с чеченцем, кроме того, не поддается дрессуре и не столь послушен, как президент Ельцин. Поэтому, как считает Хасбулатов, именно Запад в ожидании начала гражданской войны в России спровоцировал расстрел Дома Советов (Белого дома) в начале октября 1993 года. По словам Виктора Аксючица, который был в 93-м народным депутатом, Ельцин и его окружение пошли на применение силы вполне осознанно.
Это был государственный переворот. Насильственный, кровавый, с огромными жертвами, около тысячи человек было убито всего. Ельцину и его команде ничего не оставалось, как только подавить силой Съезд народных депутатов. К сожалению, была пропаганда жуткая в СМИ. С телеэкранов шел поток лжи. Депутатский корпус был изолирован сначала информационно, потом физически, колючей проволокой. На самом деле это была просто трусливая борьба за власть. Ельцин пил каждый день. Его окружение понимало, что кончится тем, что в лучшем случае его вместе с Ельциным лишат не только власти, но и состояния. И вот жизненный инстинкт и толкнул их на эту кровавую бойню.
Устав от разногласий с Верховным Советом, Борис Ельцин 21 сентября 1993 года в специальном телеобращении заявил о том, что он издал указ 1400 «О поэтапной конституционной реформе в Российской Федерации», и провозгласил роспуск Съезда народных депутатов и Верховного Совета. Как считает директор Центра геополитических экспертиз Валерий Коровин, подписав указ, Ельцин осуществил абсолютно незаконный силовой, кровавый либеральный переворот.
Он выступал тогда Петрушкой. То есть от него требовалась лишь легализация этого кровавого сценария. На основании этого незаконного указа был уничтожен физически высший орган власти, Верховный Совет, который таковым являлся опять-таки по действующей конституции.
Верховный Совет счел тогда действия президента антиконституционными, объявив, что Ельцин совершил «госпереворот» и его полномочия прекращаются и переходят к вице-президенту Руцкому. Началось настоящее противостояние, заложниками которого стали обычные люди. Члены Верховного Совета и народные депутаты отказались покидать Дом Советов (Белый дом).
Ельцин поручил милиции и военным оцепить здание и отключить его от всех коммуникаций. Те, кто остался внутри, собирались до последнего держать оборону с оружием в руках. Александр Руцкой, вице-президент России до октября 1993 года и один из главных участников тех событий, в эксклюзивном интервью телеканалу «Царьград» в программе «Обратная связь» поделился своими воспоминаниями:
В Верховном Совете тогда было предостаточно проходимцев и предателей, которые в конечном итоге сбежали из Дома Советов в те драматичные дни. Первое бегство совершили 154 депутата под указ Ельцина о социальных гарантиях. Им обещали единовременную выплату в размере двух миллионов. Дальше предлагались квартиры, должности. Потом сбежали еще 115 человек. Дальше следующий вышел указ, о социальных гарантиях работникам аппарата Верховного Совета. 70% аппарата – опа, и сбежали. Фракция КПРФ – разбежалась тогда половина фракции, вместе с руководителем Рыбкиным. Зюганов ушел поднимать народные массы 24 сентября и без вести пропал. Тулеев, лидер шахтеров, пошел шахтеров поднимать и без вести пропал. Мы в Лефортово – а они в Государственную Думу и на посты министров.
3 октября сторонники Хасбулатова и вице-президента Руцкого после митинга на Октябрьской площади, который сопровождался столкновениями с милицией, пошли освобождать Дом Советов (Белый дом). С этого момента события стали развиваться стремительно. Прорвав все цепочки оцепления и разблокировав осажденных депутатов, толпа по призыву Руцкого отправилась брать штурмом здание мэрии на Новом Арбате.
По воспоминаниям Руцкого, это решение было принято после того как из здания мэрии по демонстрантам был открыт огонь. Впрочем, разобраться сегодня, кто по кому тогда стрелял и кто первым начал, весьма сложно. Огонь велся с разных точек и был порой беспорядочным.
«Либерально-реформаторская верхушка, нарушая все законы, очень жестко подавила патриотическое сопротивление реформам не без участия американских и израильских спецслужб, которые и открыли огонь у Останкино, физически уничтожив от 2 до 3 тысяч мирных безоружных москвичей», – утверждает Валерий Коровин.
Не все люди до конца понимали, что случилось и кому верить, потому что то, что происходило в те дни, больше напоминало смуту. Многие, тем не менее, остаться в стороне не могли и вышли на центральные улицы столицы, чтобы лично разобраться в происходящем.
«На самом деле это было мирное стояние, повторяющее ситуацию августа 1991 года вокруг Дома Советов, – вспоминает Виктор Аксючиц. – Многие понимали, что надо выступить против разрушительных реформ и защитить парламентаризм, то есть демократию. Люди выражали свое категорическое несогласие с тем, что творил Ельцин со страной».
4 октября все места на крышах зданий, прилегающих к Дому Советов, были заняты зеваками. Люди собрались посмотреть на расстрел Белого дома из танков. Тем временем за происходящим практически с тех же позиций наблюдали снайперы. Сотрудники ОМОН и «Альфы» сразу подметили, что у стрелков был иностранный почерк. И именно эти снайперы сеяли хаос и осуществляли провокации, открывая огонь на поражение, после чего молниеносно и незаметно меняли свои позиции.
В самом Доме Советов атмосфера тогда царила угнетающая, но никто до последнего не верил в то, что танки начнут стрелять. Как потом рассказывали служащие Кантемировской танковой дивизии, они не могли перевести дух, когда им в результате отдали приказ ударить по центральному входу. Но был приказ освободить Дом Советов от засевшей там банды.
Ельцин и до 4 октября хотел расквитаться с депутатским корпусом, – рассказывает Виктор Аксючиц. – Как-то на съезде, еще до этих событий, выступал один депутат и говорил: я связан со спецслужбами и я знаю, что приготовлены ядовитые газы, для того чтобы, если импичмент Ельцину состоится, всех депутатов отравить. Тогда над ним смеялись. А потом Коржаков в своих воспоминаниях, через несколько лет после того как его Ельцин убрал, описал — депутатов России действительно собирались отравить газами, если состоится импичмент. А уже через несколько лет после событий октября 93-го руководитель «Альфы» рассказал по телевизору, что им был отдан устный приказ расстрелять всех депутатов при штурме Дома Советов. «Альфа» сделала прямо наоборот — защитила депутатский корпус, спасла жизнь людям. Затем произошло то, что произошло.
Депутаты и защитники Верховного Совета, после того как по ним открыли огонь, решили постепенно выходить из объятого огнем здания. К вечеру противостояние прекратилось. Хасбулатов, Руцкой и другие лидеры сопротивления были арестованы. Через год их всех амнистировали. 7 октября 1993 года был объявлен днем траура по погибшим.
Социологи на протяжении двух десятилетий проводили регулярные опросы населения о том, как они расценивают события октября 1993 года. И если в середине 90-х значительная часть респондентов еще оправдывала применение силы Ельциным, то сегодня абсолютное большинство считает, что это было недопустимо. Но был ли тогда шанс избежать кровопролития и вооруженного конфликта?
По мнению Виктора Аксючица, такая возможность была: «Даже если бы Ельцин, после того как издал указ 1400, объявил одновременные досрочные выборы депутатского корпуса и президента, то ситуация утихомирилась бы. Именно это я предлагал на Съезде народных депутатов, но это было отвергнуто изначально. И только через неделю после того как Дом Советов был уже под колючей проволокой и началась информационная блокада, съезд принял решение об одновременных досрочных выборах. Но об том никто уже не узнал. Это был реальный выход. Но Ельцину и его окружению нужно было подавить во всех отношениях народовластие в России. Как мне сказал потом Станкевич, который был народным депутатом Советского Союза, затем советником Ельцина, — это был показательный расстрел, чтобы все субъекты федерации понимали, что у нас есть сильная власть, и никто не думал о разрушении России, в том числе сепаратисты».
«Если посмотреть на те события, то тут можно сказать, что команда Гайдара, Чубайса и прочих была полностью прозападная, находящаяся под контролем каких-то кураторов, — убежден Александр Руцкой, занимавший в 1993 году пост вице-президента РФ. — Они проводили реформы в стране не в интересах народа, не направленные на укрепление суверенитета. Расстреляв Верховный Совет и съезд, Ельцин открыл шлюзы. И во власть хлынули негодяи, проходимцы, воры, коррупционеры, предатели, нацеленные на уничтожение страны».
Директор Центра геополитических экспертиз Валерий Коровин считает, что то, что произошло в октябре 93-го, иначе как драмой в отечественной истории не назовешь. Именно тогда в России произошла кровавая либеральная революция.
Когда либералы навязывают свое мировоззрение, они действуют жестко, кроваво и не считаясь ни с чем. Либеральное меньшинство залило кровью государство ради осуществления прозападного, проамериканского по своей сути переворота, наплевав на позицию большинства. Если ты не либерал-демократ, тебя будут давить танками, расстреливать, колесовать, жечь и уничтожать. Осуществлять геноцид, который пережила Россия после октября 93-го, теряя по одному миллиону человек в год собственного населения».
Самое страшное, что за гибель людей в начале октября 93-го так никто и не ответил и уже не ответит никогда. Канат власти перетянули, а про павших и невинно убиенных забыли. Впрочем, как и об остальных жертвах последующих за кровавым октябрем ельцинских реформ.
