«Наш серебряный штандарт с черным двуглавым орлом нагнулся, и по лицу бородача-старообрядца, красавца-вахмистра, потекли непроизвольные слезы. И по мере того, как Государь шел с Наследником вдоль фронта, плакали казаки и качались шашки в грубых мозолистых руках».

В ГАРФ в фонде Николая II имеются документы, посвященные военным занятиям Наследника Цесаревича Николая Александровича, дающие представление о полученном им военном образовании. Приводим их без комментариев:

1) Вычисления Николая II по морским навигационным приборам с 23 августа 1884 по 3 января 1885 (ф.601, оп. 1, д. 175).
2) Ученические тетради Николая II по фортификации с 10 октября 1885 по 2 февраля 1887 (ф. 601., оп. 1, д. 178).
3) Конспект курса артиллерии, написанный для великого князя Николая Александровича. 470 стр.
4) Записи великого князя Николая Александровича по курсу военной администрации с 21 ноября 1887 по 11 марта 1889 (8 тетрадей).
5) Учебные записи великого князя Николая Александровича по военному делу. 1887 г.
6) Конспект курса «военно-уголовного права».
7) Учебные пособия по изучению военного дела.

Кроме теории, наследник много времени отдал военной практике. В 1884 году великий князь Николай Александрович «становится», как тогда говорили, на военную службу и 6 мая, в свой день рождения, приносит воинскую присягу. В августе 1884 года Наследник получил звание поручика. Он провел два лагерных сбора в рядах лейб-гвардии Преображенского полка в должности ротного командира. В марте 1889 года будущий Император писал: «Я проделал уже два лагеря в Преображенском полку, страшно сроднился и полюбил службу! Я уверен, что эта летняя служба принесла мне огромную пользу, и с тех пор заметил в себе большие перемены» [1].

Кроме этого, цесаревич два летних сезона посвятил кавалерийской службе в рядах лейб-гвардии Гусарского полка от взводного до эскадронного командира. К тому же, один лагерный сбор Наследник прошел в рядах артиллерии. После прохождения многолетнего курса военной подготовки, великому князю Николаю Александровичу было присовено звание полковника и вплоть до вошествия на престол в 1894 году он командовал батальоном Преображенского полка. Звание полковника он сохранил на всю жизнь, так как считал невозможным самому себе повышать звание, тем более, что полковничьи погоны он получил из рук столь им любимого отца — Императора Александра III.

Сухомлинов пишет в своих мемуарах: «При вступлении на престол Николая Александровича, старшего из Михайловичей, великого князя Николая Михайловича не было в Петербурге. Когда он вернулся в столицу и явился Его Величеству, то Государь, в силу прежних дружеских отношений, встретил его ласково, приветливо и «дернула меня нелегкая», как он сам рассказывал мне затем, спросить Государя: «А когда же ты сделаешь себя генералом?» Государь сразу же изменился и недовольным тоном ответил ему: «Русскому царю чины не нужны. В Бозе почивший отец мой дал мне чин, который я сохраню на престоле»» [2].

Вот что пишет сослуживец Императора Николая II по Преображенскому полку генерал Н.А. Епанчин: «Цесаревич проходил военную службу в пехоте, в Преображенском полку, как младший офицер и как батальонный командир; в коннице, в офицерской кавалерийской школе, и в Л.-гв. Гусарском Его Величества полку, и в артиллерии, в Гвардейской конно-артиллерийской бригаде. Таким образом, он имел возможность изучить строевую полевую службу, познать войсковой быт, мог наблюдать работу офицеров и солдат, сойтись с ними, узнать русского человека, особенно простолюдина, в его работе. Вес это было для него крайне необходимо, особенно для его будущего предназначения как Монарха.

Служебные обязанности Цесаревич исполнял чрезвычайно добросовестно, входил во все необходимые подробности. Он близко стоял к офицеру и солдату; в сношениях с людьми отличался необыкновенным тактом, выдержкой и доброжелательством; никого из офицеров не выделял особенно, ни с кем не входил в особые близкие отношения и никого не оттолкнул. По своему характеру Он не способен был на вульгарное товарищество, на амикошонство, чему мы иногда были свидетелями в отношениях других высоких лиц […]

Житейская обстановка Цесаревича в полку ничем не отличалась от условий жизни остальных офицеров — была проста, безо всяких излишеств. Он столовался в офицерском собрании и не предъявлял никаких претензий; особенно это бросалось в глаза на маневрах, когда подавалась закуска самого простого вида, так как вообще в Преображенском полку не было никакой роскоши.[…]

Что касается до военно-научного образования Цесаревича, то в нем были немалые пробелы» [3].

Биограф Николая II А. Боханов пишет: «С ранних пор последний русский Царь испытывал большой интерес и тягу к военному делу. Это было у Романовых в крови. Уже в «розовом детстве» он играл «в солдат». Тогда была образована «потешная рота» из родственников и детей придворных. […] У «воинства» существовал свой «служебный артикул», и в снежных крепостях Аничкова сада «баталии» случались. Последний Император был, что называется, прирожденным офицером; традиции офицерской среды и воинские уставы он неукоснительно соблюдал, чего требовал и от других. […] Природной педантичности, аккуратности и обязательности последнего царя с юности импонировала армейская среда»[4].

Мы уже приводили слова А.Ф. Редигера о том, что Государь «любил войска и военное дело».
Генерал Мосолов писал: «Царь считал себя военным, первым профессиональным военным своей империи, не допуская в этом отношении никакого компромисса. Долг его был долгом всякого военнослужащего.

Он объезжал войска перед отправлением их на фронт, произносил перед ними речи, которые производили сильное впечатление. Государь вникал во многие вопросы, касающиеся военных. Известно, например, что однажды в Ливадии он преодолел сорок верст в солдатском обмундировании, с полной выкладкой, винтовкой и солдатским пайком для того, чтобы проверить пригодность новой экипировки.

Командир полка, форму которого в этот день носил Император, испросил в виде милости зачислить Николая II в первую роту и на перекличке вызывать его как рядового. Государь на это согласился и потребовал себе послужную книгу нижнего чина, которую собственноручно заполнил. В графе для имени написал: «Николай Романовъ», о сроке службы — «до гробовой доски»» [5].

В войсках ореол царского имени был очень велик. Отношение армии к правящему монарху был особым. Независимо от личных политических симпатий и антипатий каждого воина в отдельности, войска в целом благоговели перед именем Государя. Генерал П.Н. Краснов вспоминал, как еще до войны он присутствовал на смотре, который делал казачьим частям Николай II: «Трубачи заиграли полковой марш… Государь взял на руки Наследника и медленно пошел вдоль фронта казаков. Я стоял на фланге свой 3-сотни и оттуда заметил, что шашки в руках казаков 1-й и 2-й сотен качались… Разморились! Государь подошел к флангу моей сотни и поздоровался с ней. Я пошел за Государем и смотрел в глаза казаков, наблюдая, чтобы у меня-то в моей «штандартной» вымуштрованной сотне не было шатания шашек. Нагнулся наш серебряный штандарт с черным двуглавым орлом, и по лицу бородача-старообрядца, красавца-вахмистра, потекли непроизвольные слезы. И по мере того, как Государь шел с Наследником вдоль фронта, плакали казаки и качались шашки в грубых мозолистых руках и остановить это качание я не мог и не хотел» [6].

Николай II искренне любил войска. «Мы смотрели восемьсот солдат 1-го армейского корпуса, — писал он своей матери в 1906 году, — вернувшихся с войны, чтобы быть учителями молодых солдат своих полков. Всем раненым, оставшимся в строю, я дал Георгиевские кресты. Такая была радость увидеть этих славных людей, которые с такой самоотверженностью послужили в страшной и трудной войне» [7].

«Государь обожал армию и флот, — пишет Вырубова., — Государь говорил, что солдат — это лучший сын России»,
Принц Генрих Прусский, брат кайзера Вильгельма II, писал, что Николай II — «хороший военный» [8].

Таким образом, приведенные выше сведения позволяют сделать совершенно определенный вывод о том, что Император Николай II был профессиональным военным, с хорошим и разносторонним военным образованием, включавшим изучение как стратегии, так и тактики. Конечно, он не имел академического военного образования, и руководить один проведением всех крупнейших военных операций, без помощи военных специалистов, он не мог. Но как раз в подборе таких специалистов и проявились сильные стороны Николая II как военачальника.

Николай II всегда живо интересовался вооружением своих войск, уделял ему пристальное внимание во время маневров и посещений воинских подразделений и боевых кораблей. Флигель-адъютант Николая II С.С. Фабрицкий вспоминал о посещении Императором броненосца «Наварин»: «За несколько дней до смотра началось нервничание и волнение начальствующих лиц на броненосце, не знающих, как Государь Император будет делать смотр. Все хорошо знали, что Государь любит морское дело и знает его хорошо.

При осмотре «Наварина» был произведен детальный осмотр корабля, во время которого произошел следующий инцидент возле носовой башни в батарейской палубе, где имеется единственный весьма узкий и низкий вход в башню. Командир корабля, капитан I ранга Безобразов, крупный и грузный человек, с большим трудом пролезавший в такое маленькое отверстие, видя желание Государя войти в башню, замялся и доложил Его Величеству, что навряд ли возможно войти внутрь из-за неудобного входа. На это Государь Император ласково и спокойно ответил: «Идите, командир, вперед, а я за вами всюду пройду». Сконфуженный командир немедленно юркнул в узкое отверстие, а за ним легко и свободно вошел стройный молодой Государь и пробыл в башне очень долго, интересуясь в подробностях действиями всех приборов и управления башней» [9].

Но прекрасное военное образование, знание службы и любовь к военному ремеслу еще не означают выдающихся военных способностей. Был ли Император Николай II выдающимся стратегом? Это вопрос неоднозначный и условный. Ответ на него представляется нам намного сложнее, чем может казаться. Кого считать выдающимся военным стратегом? По каким критериям он определяется? Сам Государь себя таковым не считал, и, если подходить к вопросу с узко профессиональной военной точки зрения, им, конечно, не был. То есть он не сочинял в течение ночи, подобно Наполеону, план кампании, не делал никаких открытий в военной науке, не определял безошибочно действия противника.

«Государь не строил никаких иллюзий, — писал историк Керсновский. — Он отдавал себе отчет в своей неподготовленности военной и ближайшим своим сотрудником и фактическим главнокомандующим пригласил наиболее выдающегося деятеля этой войны генерала Алексеева, только что благополучно выведшего восемь армий из угрожавшего им окружения» [10].

Строго говоря, в русской армии почти все военачальники не обладали нужным боевым опытом для ведения такой невиданной войны. Отсутствие должного опыта руководства крупными операциями, не только у великих князей, но и вообще у военных, объясняется легко: давали знать 13 лет мирного царствования Императора Александра III — Царя-Миротворца. Да и в царствование Императора Александра II русские с европейскими армиями не воевали. Последняя широкомасштабная европейская война, которую вела Россия, была Восточная война 1853-1856 годов. Русско-японская война была локальной, да к тому же за тысячи верст от Европейской части России. Правда, в этой войне Россия столкнулась с современной японской армией, впервые узнала, что такое пулеметы и бомбометание с воздушных шаров. Таким образом, из генералов более или менее опытным можно было назвать генерала А.Н. Куропаткина, участника русско-турецкой и главнокомандующего в русско-японской войнах. Но последний его опыт был настолько неудачен, что о Куропаткине предпочитали не вспоминать. Отсутствие опыта ведения современной войны было присуще почти всем русским генералам и вообще всему военному ведомству России, которое оказалось не готовым к мировой войне. В этом, безусловно, русская армия невыгодно отличалась от германской. Немцы в начале 70-х годов провели успешную широкомасштабную войну с французами и нанесли поражение ведущему государству Европы. В ходе той войны Германия уже применила новые методы ведения войны (тяжелую артиллерию и так далее), и в ходе нее выдвинулись выдающиеся германские стратеги (Мольтке, Шлиффен и другие). Кроме того, во франке-прусской войне как боевые офицеры участвовали ведущие военачальники будущей мировой войны (Гинденбург, Людендорф, Макензен и другие).

Конечно, в ходе мировой войны и в русской армии выдвинулся целый ряд талантливых военачальников: Алексеев, Брусилов, Рузский, Плеве, Радко-Дмитриев. Но они были узкими военными специалистами и не могли, разумеется, возглавить вооруженные силы империи. В тяжелый момент испытаний мирового масштаба, каким являлась мировая война, кроме Императора Николая II, возглавить вооруженные силы было некому. Николай II, в очередной раз, один брал на себя тяжелый крест царского долга. Был ли он достаточно подготовлен к этой ноше? Конечно, нет. Он и сам это хорошо осознавал. Адмирал Бубнов писал: «Государь готовился лишь к военной карьере, которую он очень любил, и уровень его знаний соответствовал образованию гвардейского офицера, что само собой разумеется, было недостаточно для оперативного руководства всей вооруженной силой на войне. Сознавая это, Государь всецело вверил сие руководство генералу Алексееву и никогда не оспаривал его решений и не настаивал на своих идеях, даже тогда, когда эти идеи, как, например, в Босфорском вопросе, были правильнее идей генерала Алексеева» [11].

Истинная роль Императора Николая II заключалась не в руководстве военными операциями, а в его способности найти новых руководителей армии, дать им возможность свои способности применить на деле, консолидировать армию, вдохновить ее и, тем самым, остановить сползание ее к катастрофе. Он призван был успокоить своих солдат, офицеров и генералов, показать им, что в критическую минуту их Царь — вместе с ними, а значит, они победят. И с этой своей задачей Николай II, как мы увидим в дальнейшем, справился, проявив при этом незаурядные способности руководителя армии и государства. Как верно писал в своей статье писатель Г. Некрасов: «В оценке способностей полководца главным критерием является его успех, или конечная неудача в руководстве военными действиями. По русской традиции «цыплят по осени считают». Вторым критерием является цена его побед» [12].

Но здесь возникает и иной вопрос: а всегда ли для решающей победы необходим военный гений? Ответ на этот вопрос неоднозначен.

Характерный пример: Наполеон и Александр I. Безусловно, Наполеон был военным гением, а Александр I им не был. Наполеон дал множество примеров потрясающих кампаний, которые навсегда останутся в мировой истории военного искусства. Александр таких примеров не дал. Но Император французов был гением в вопросах тактики. Если же мы возьмем вопросы большой стратегии, то Император Александр, как стратег, видится выше Наполеона. Наполеон одержал огромное количество побед в сражениях, но проиграл войну в целом и оказался на острове Святой Елены. Император Александр Павлович проиграл целый ряд сражений и две больших кампании (1805 и 1806 годов), но, в конце концов, победоносно вошел в Париж и сокрушил наполеоновскую империю. Наполеон прекрасно разбирался в вопросах военного искусства, но он совершенно не понимал многое другое и не разбирался в культуре, истории и психологии других народов. Принимая делегации от сдавшихся на его милость Рима, Милана, Вены, Берлина с ключами и выражением полной покорности, Наполеон решил, что так будет везде и всегда, и поэтому у него вызывали полное недоумение и Сарагоса и Москва. Испания и Россия действовали «не по правилам», вместо ключей и делегаций они встречали его вилами и пожарами. И вот тут-то механический гений императора давал сбой. Все было не так, как он привык. Армия противника должна давать генеральное сражение, которое он, Наполеон, должен обязательно выиграть, а она не дает его; после боя он должен видеть целую толпу пленных, а их нет вообще; столица должна встречать хлебом-солью и «боярами», а она встречает губительным пожаром; Царь Александр после взятия Москвы обязательно должен заключить с ним мир, а он не только его не заключает, но и не отвечает ни на одно милостивое наполеоновское послание; крестьяне, что в Испании, что в России должны встречать его как освободителя от инквизиции и от барщины, а они берут вилы и косы и режут его солдат. В этих условиях Наполеон не знал, что ему делать. Он абсолютно не знал той страны, куда он так самоуверенно вторгся. Он совершенно не знал ни характера русского народа, ни характера русского царя. Он полагался только на свой гений и на «les gros bataillons». Венцом этой пагубной самоуверенности стали слова императора, сказанные им после Тильзита: «Я могу все».

Его уверенность в собственном гении стала одной из тех роковых причин, по которой, по словам парижского исследователя А. В. Рачинского, «Великая Армия «двунадесят языцы» была полностью истреблена, не проиграв ни одного сражения».

Мы специально сделали это отступление от нашей темы, чтобы лишний раз подчеркнуть: выдающийся полководец — это не столько военный гений, который в силу своей гениальности, рано или поздно теряет связь с реальностью, а вдумчивый спокойный руководитель, который, может быть, и не обладает какими-нибудь военными сверхспособностями, но зато умеет организовывать работу и людей, подбирать нужных помощников, создавать то особое явление, которое впоследствии  назовут «Мозгом армии». Император Николай Александрович и был именно таким руководителем. Окажись с ним рядом в те грозные годы соратники, исполненные, подобно ему, той же верой, мужеством, хладнокровием, а главное, честностью, и русские войска неминуемо вошли бы в Берлин, точно так же, как они вошли в Париж в 1814 году. В современной войне главным достоинством главнокомандующего стали не его выдающиеся военные способности, хотя, конечно, они играют важную роль, а его умение организовать работу, найти нужных людей, координировать общие действия, быть, если хотите, знаменем страны и армии. Достоинства или недостатки руководителя вооруженных сил определяются результатами военных действий. По тому, как изменился или не изменился ход боевых действий на фронте, можно судить о роли Императора Николая II в руководстве войсками. Как верно писал генерал А.А. Свечин: «Наши представления о руководстве извращаются применением термина «Верховный Главнокомандующий». Мы связываем его с лицом, которому подчиняются действующие армии и флот, и которое соединяет всю власть на театре военных действий. В действительности такой главнокомандующий не является верховным, так как ему не подчинено руководство внешней и внутренней политикой и всем тылом действующих армий, поскольку ему не принадлежит вся власть в государстве. Стратег-главнокомандующий представляет лишь часть руководства страной…Полная мощь избранному полководцу — это устаревшая, впрочем, никогда не отражавшая какой-либо действительности формула» [13]. Таким образом, только Император Николай II мог быть истинным Верховным Главнокомандующим.

из книги «Господь да благословит решение мое…»Источники:
1) Боханов А. Император Николай II. М.: Русское слово, 1998, с. 26.
2) Сухомлинов В. Воспоминания. Берлин, 1924, с. 397. 98
3) Епанчин Н.А. На службе трех императоров. Воспоминания. М.: Наше наследие, 1996, с. 202.
4) Боханов А. Указ, соч., с. 25-27.
5) Мосолов. При дворе последнего императора. Записки начальника канцелярии министра двора. СПб: Наука, 1992, с. 84.
6) Царственные мученики в воспоминаниях верноподданных, с. 256.
7) Царственные мученики в воспоминаниях верноподданных, с. 262.
8) Олъденбург С.С. Царствование Императора Николая II.СПб., 1991, с. 211.
9) Фабрицкий С.С. Из прошлого. Воспоминания флигель-адъютанта Государя Императора Николая П. Берлин, 1926 г., с. 30-34.
10) Керсновский А.Л. История русской армии в 4-х томах. М.: Голос, 1992., т. 3, с. 306. 102
11) Бубнов А. В Царской Ставке. Нью-Йорк: Издательство имени Чехова, 1955., с. 189.
12) Некрасов Г. «Император Николай II как полководец». Изд. «Десятина», 2000, 33-4.