22.02.1918. – Начало героического "Ледяного похода" Добро­вольческой армии .

22 февраля 1918 г. начался знаменитый "Ледяной поход" (1-й Кубанский) от Ростова-на-Дону до Екатеринодара с жестокими боями. Это было первым отступлением только что сформированной Добровольческой белой армии по инициативе генерала М.В. Алексеева под командованием сначала Л.Г. Корнилова, а после его гибели – А.И. Деникина. Однако этот тяжелейший поход на пределе сил, связанный с огромными потерями, стал – вопреки ожиданиям торжествовавших красных – закалением и новым рождением Белого сопротивления.

В сущности, сначала это была не армия, а большой офицерский партизанский отряд, включавший в себя 36 генералов, 2103 офицеров и 1067 рядовых (в том числе 467 юнкеров и кадетов старших классов ). Столько воинов Русской Императорской армии, собравшихся на Дону после Октябрьского переворота, решили, что не имеют права сложить оружие и разойтись по домам в  конце проигранной Великой войны, закончившейся оккупацией Отечества красным жидобольшевицким Интернационалом. Медицинский персонал насчитывал 148 человек – 24 врача и 122 сестры милосердия. С армией следовал обоз с беженцами. Поддержки от местной буржуазии и от донского казачества, прежде всего необходимых денежных пожертвований, добровольцы поначалу не получили, потому и вынуждены были покинуть Ростов перед занятием его превосходившими красными силами.

Алексеев все это тяжело переживал: «Мы уходим в степи. Мы можем вернуться, если только будет милость Божия. Но нужно зажечь светоч, чтобы хоть одна светлая точка была среди охватившей Россию тьмы…».

Было решено двигаться на Кубань на соединение с войсками Кубанской Рады. Численность и боевые средства Добровольческой армии были невелики. Неизвестность окружающей обстановки, холод и лишения довершало катастрофическое невезение. Так, белые безуспешно попытались взять Екатеринодар, потеряв при этом своего командующего генерала Л.Г. Корнилова. 13 апреля в его штаб попал снаряд, выпущенный красными. Было в этом невезении даже что-то мистическое, если вспомнить, что именно Корнилову Временное правительство поручило взять под арест Царскую семью… Так, видно, было суждено ему искупать свой грех предательства Помазанника Божия…

Из Ледяного похода, несмотря на высокую смертность, вернулась уже пятитысячная вооруженная сила, закаленная в тяжелых боях. Впоследствии офицеры-первопоходники становились костяком и других белых армий. О Ледяном походе написано множество книг, звание "первопроходник" стало одним из самых почетных в эмиграции. Потому что они были первыми, кто начал Белую борьбу, которой было суждено, искупая свои грехи и учась на ошибках, в боях и поражениях расти и дорастать до восстановления утраченного духовного понимания православной России.

Можно много в чем упрекать первых руководителей Белого движения, особенно политиков, далеко не сразу изживших свой феврализм или вообще не изживших его. Можно упрекать и военачальников, не всегда принимавших верные решения. Но невозможно отрицать жертвенный подвиг белых добровольцев, которому посвящена первая награда Белого движения: меч в терновом венце, наглядно выражающий суть русского христолюбивого воинства в годину лишений и смуты.

Вечный Завет

Ив. Шмелев

… Десятилетие протекло с того исторического дня, когда "горсточка" добровольцев, "брошенная всеми… истомленная длительными боями, непогодою, морозами, по-видимому, исчерпала до конца свои силы и возможность борьбы…" – писал генерал Алексеев, – ушла в степи Кубани, начав Ледяной поход…

Перед "горсточкой" поставлен был жизнью выбор. Извечный выбор. Выбор – отсвет того далекого Выбора, когда дьявол "показывает Ему все царства мiра и славу их, и говорит Ему: все это дам Тебе, если, падши, поклонишься мне". И, маленькие, решили: идти путем Его. И показали зрителям мiра, что есть ценности, которые отдавать нельзя, за которые платят жизнью!.. И вот, "горсточка" сильных духом, большею частью юных, ведомая достойными вождями, не могла склониться, духовно сдаться, – и ушла в ледяные степи, – в неизвестность! – чтобы продолжать бороться, до последнего вздоха, – за Россию. Не за Россию только. Но последнее разве на расстоянии поймется…

В этот день 9/22 февраля русская "горсточка" доблестно показала страстную волю к жертве, к Голгофе – за свободу, за право верить и жить свободно, за право России –­ быть. Из этого похода возгорелось святое пламя – освобождения.

Этот подвиг – а сколько же их было и сколько отдано жизней! – не увенчался конечной победой… Но зажженное пламя, "светоч", – горит, не угасая… И будет гореть, пока не сожжет всю тьму.

Вот духовный и исторический смысл, неумирающий смысл великого 9/22 февраля 1918 года, – ухода в ледяные степи. Смысл, родившийся из безсмертного Смысла Голгофской Жертвы, родственный самым чудесным мигам истории человеческого мiра, тем мигам, когда на весах истории и жизни взвешивались явления двух порядков: тленного, рабства, безволия, безчестия… – и, с другой стороны, – нетленного, свободы, воли, чести…

Все, кто чувствует себя русским человеком, человеком, а не скотом, – все с нами, все – в неизвестное, где и смерть, и жизнь, но смерть и жизнь – только по нашей воле, но и смерть и жизнь – во-имя! Ни классов, ни сословий, ни пола, ни возраста, ни языка, ни веры… – а все, Россия, – …во имя России общей!

Севр, 22 февраля 1928 г.

Награда "За ледяной поход"
слева – для участников боев,
справа – для тех, кто не принимал участия в боях

Б☦лое движение и монархические лозунги

В начале вооруженного сопротивления жидобольшевикам состав его был весьма пестрым. Свои причины бороться с ними, – чисто политические, а не идейные, – были у социалистических партий, не нашедших общий язык с "узурпаторами"-большевиками (таковы были повстанческие выступления, организованные меньшевиками и эсерами в 1918 г. и позже). Разумеется, очень активны были масонские февралисты-сторонники Учредительного собрания, – они при поддержке Антанты постарались сразу же оседлать Белое движение. На республиканских принципах создавался левоцентристский "Союз Возрождения России", который признавал либо коллегиальную директорию, либо ограниченную военную диктатуру. Но их идейное влияние было невелико.

Подавляющее большинство белых офицеров были монархистами. Однако возглавители первых белых правительств политически ориентировались на военных союзников России по Антанте, которая обещала помощь против большевиков при условии "демократических идеалов" и продолжения войны с Германией. (Лишь позже выяснилось, что такая политика Антанты была обманом, ибо ставка мiровой закулисы была изначально сделана на расчленение России, на поддержку новообразованных государств-лимитрофов и большевиков в центре, как свидетельствуют документы, опубликованные в книге Э. Саттона "Уолл-стрит и большевицкая революция".) Таким образом белое офицерство поначалу было вынуждено компромиссно подчиняться установкам своего политического начальства в надежде на помощь союзников; так, для облегчения формирования армии, был навязан преобладавший тогда принцип "нередрешенчества" относительно будущего строя в России.

Несмотря на это были предприняты попытки создания монархических армий: Астраханская армия полковника Тундутова и генерала Павлова, Южная армия генерала Н.И. Иванова, Северная армия генерала Ф.А. Келлера, русско-немецкая армия Авалова-Бермондта в Прибалтике и др. Эти попытки не имели успеха по разным причинам, о которых ниже.

Тем не менее и первые вожди Белого движения при виде той катастрофы, в которую ввергла страну Февральская революция, быстро начали трезветь. Так, первый командующий Добровольческой армией генерал Л.Г. Корнилов (по приказу Временного правительства он арестовал Царскую семью) говорил во время "Ледяного похода":

«После ареста Государыни я сказал своим близким, что в случае восстановления монархии мне, Корнилову, в России не жить. Это я сказал, учитывая, что придворная камарилья, бросившая Государя, соберется вновь. Но сейчас, как слышно, многие из них уже расстреляны, другие стали предателями. Я никогда не был против монархии, так как Россия слишком велика, чтобы быть республикой. Кроме того, я – казак. Казак настоящий не может не быть монархистом».

Основатель Добровольческой армии генерал М.В. Алексеев (участвовавший в заговоре против Государя и предавший его) летом 1918 г. говорил о причинах, по которым Белое движение не развернуло сразу монархическое знамя:

«Вопрос этот недостаточно назрел в умах всего русского народа и преждевременно объявленный лозунг может лишь затруднить выполнение широких государственных задач. Но руководящие деятели армии сознают, что нормальным ходом событий Россия должна подойти к восстановлению монархии, конечно, с теми поправками, которые необходимы для облегчения гигантской работы по управлению для одного лица. Как показал продолжительный опыт пережитых событий, никакая другая форма правления не может обезпечить целость, единство, величие государства и объединить в одно целое различные народы, населяющие его территорию. Так думают почти все офицерские элементы, входящие в состав Добровольческой армии, ревниво следящие за тем, чтобы руководители не уклонялись в своей деятельности от этого основного принципа.

Но в своей деятельности Добровольческая армия пока связана местными условиями. Существует она на государственные средства, собранные в пределах и за счет Донской области, комплектуется же главным образом кубанским казачеством. Это отражается на ее деятельности двояким образом: а) она должна в известной мере приспосабливаться к настроению населения этих двух областей, еще далеко не подготовленных к восприятию монархической идеи и б) свою боевую деятельность подчинить первоначально частным интересам освобождения от большевиков этих двух казачьих областей. А главным образом Кубани, лишенной собственных средств противодействия и являющейся как бы цитаделью большевизма на юге».

А вот что свидетельствовал безспорный монархист генерал А.Г. Шкуро (он был готов вместе со своим начальником генералом Келлером защищать Государя в марте 1917 г.) о настроениях крестьян Ставропольской губернии летом 1918 г.: «население почти всюду относится отрицательно к большевизму и поднять его не трудно, но при непременном условии демократичности лозунгов, а также отсутствия покушения на имущественные интересы крестьян».

Даже кадетский лидер П.Н. Милюков осознал необходимость восстановить монархию для спасения России в условиях наступившего хаоса. Таким образом, восстановление монархии в качестве очевидного лозунга обсуждалось не только на офицерских собраниях Добрармии, но и в руководстве Белого движения задолго до монархического Земского собора 1922 года. И если этот лозунг не был поднят официально, значит, для того были указанные выше причины.

Итак, подавляющее число участников Белого движения были монархистами. Все без исключения правые, монархические военно-политические структуры в той или иной форме участвовали в Белом движении, в том числе около 90 % членов Союза Русского Народа, но они не имели руководящего влияния. Те из них, кто критиковал белых вождей за отсутствие немедленных монархических лозунгов, тем не менее признавали вооруженную борьбу единственным способом борьбы с "комиссародержавием". Поэтому в рядах белых армий сражались видные монархисты, как генералы Марков, Каппель, Краснов, Врангель,Дитерихс, Дроздовский

и тысячи других офицеров-монархистов.

Еще одну причину "непредрешения" в Белом движении упомянул один из последних председателей РОВСа генерал-майор А.А. фон Лампе: «Провозглашение монархического лозунга было возможно только в единственном случае и только на фронте адмирала Колчака: именно, если бы удалось искусным военным выдвижением предотвратить преступление 17 июля 1918 года, вследствие чего на Восточном фронте оказался бы Император Николай II и Его Семья… Во всех остальных случаях всякое провозглашение монархического лозунга привело бы не к объединению, а к разъединению бойцов, сражавшихся в боевой линии и объединенных Родиной, честью и врагом…» То есть нужно было возглавление Белого движения конкретным Лицом из Династии Романовых. Это не позволили сделать большевики в 1918 году.

Дальнейшее развитие Белого движения и его очевидное предательство Антантой привело к смене его политических лидеров. В 1920 г. в правительстве генерала Врангеля в Крыму, как и у адмирала Колчака в Сибири (он даже получил благословение от Патриарха Тихона), монархисты преобладали. Но отмеченный Шкуро "эгоистический демократизм" населения изживался медленно, взаимопонимание белых армий с крестьянством не было налажено, неизбежные реквизиции провианта и лошадей мало кому нравились, приходилось применять силу. Поэтому Врангель, Правитель Юга России, говорил: «Царь должен явиться только тогда, когда с большевиками будет покончено, когда уляжется та кровавая борьба, которая предстоит при их свержении. Царь не только должен въехать в Москву "на белом коне", на нем самом не должно быть крови гражданской войны – и он должен явиться символом примирения и высшей милости».

Приамурский Земский Собор, провозгласивший в августе 1922 г. верховенство всероссийской власти Дома Романовых, вместе с тем, отметил, что подобное призвание возможно только на Всероссийском Земском соборе. Иными словами – сначала победа над богоборцами-жидобольшевиками, преодоление Смуты и затем восстановление монархии. Это понимали и наши предки в 1612-1613 гг.

Поэтому слишком поверхностны те нынешние критики, которые называют белых вождей "февралистами" и упрекают в антимонархизме. Они упрощенчески и высокомерно судят о той смуте с высоты свершившегося. А некоторые вообще утверждают, что «Белое движение по своей сути было такой же антинародной силой, как и большевизм» (Платонов О.А. История Русского народа в ХХ веке. М., 1997. Т. I. С. 564). Неужели – такой же «антинародной по сути», а не просто ущербной и слабой из-за своих ошибок, предательства Антанты и первоначального духовного непонимания причин революции (как этого не понимали поначалу даже члены Синода)? Нельзя не видеть, что отрицательные свойства красных и белых были совершенно разного нравственного качества: красные (жидобольшевики) были богоборческим разрушительным инструментом мiровой закулисы против православной Российской Империи. Белые были стихийной попыткой русского офицерства выполнить свой патриотический долг в сопротивлении разрушителям.

В заключение отметим также, что "герои Февраля" белыми себя не называли. Понятие белых появилось позже и заимствовано из времен Французской революции, когда именно монархисты называли себя "белыми". «Происхождение термина "белогвардейщина" связано с символикой белого цвета как цвета сторонников "законного" правопорядка, в противоположность красному – цвету восставшего народа, революции. Во время Великой Французской революции под знаменами с изображениями белых лилий (эмблема монархии) выступало контрреволюционное дворянство», – утверждается в "Советской Военной Энциклопедии" (М. 1976, т. 1, с. 428). Традиционно белый цвет символизирует в русском языке чистоту, целомудрие, благородство, царственность ("белый Царь").

И как можно в оценке Белого движения игнорировать то, что при всей его первоначальной пестроте и всех своих ошибках оно в России закончилось при генерале Дитерихсе монархическим Приамурским Земским Собором во Владивостоке, восстановившим Основные законы Российской империи и признавшим династию Романовых царствующей. А завершающее оформление Белой идеи было дано в эмиграции И.А. Ильиным.

 http://rusidea.org/?a=25022201

*        *       * 

Точка зрения Елены Семёновой. 22 февраля. День русских добровольцев.