Ровно сто лет назад, 3 (16) марта 1917 года, Россия лишилась монархии. Великий князь Михаил Александрович отрекся от престола. Точнее, заявил, что сядет на трон только по решению Учредительного собрания, но об этом сейчас все забыли.
К моменту отречения от престола императора Николая ситуация стала уже безнадежной. Генералы с самого начала принимали активное участие в заговоре, железные дороги захватили заговорщики из Госдумы, остановить гибельный ход событий было некому и нечем. Военные союзники России — Британия и Франция — предали нас и официально признали в качестве власти временный комитет Госдумы еще до отречения Николая. Проще говоря, приняли сторону антигосударственного заговора в России, то есть, участвовали в нем.
До сих пор спорят, было ли отречение, имеет ли силу написанное карандашом или нет. Вероятно, первое отречение действительно было. А вот насчет второго есть некоторые обоснованные сомнения. Как известно, первоначально Николай отрекся в пользу сына. А через некоторое время второй раз внезапно переотрекся в пользу брата. Истину в мемуарах непосредственных участников событий искать не стоит. Все они выгораживают себя.
По официальной версии, Николай вдруг передумал и повторно переотрекся в пользу брата. Якобы не желал расставаться с сыном. Но с чего бы это революционерам, которые фактически держали отрекшегося Николая в плену, давать разрешение на второе отречение? Да и зачем отрекаться в пользу Михаила Александровича, дважды нарушая акт о престолонаследии: во-первых, передача короны при живом наследнике человеку, не имеющему на это права, во-вторых, человеку, состоящему в морганатическом браке.
Вероятнее всего, повторное отречение связано с внутренней борьбой самих заговорщиков. Не стоит думать, что их объединяли общие ценности. Среди думских заговорщиков были как сторонники передачи власти Алексею Николаевичу, так и республиканцы. А среди военных значительная часть генералов связана с Великим князем Николаем Николаевичем, и они примкнули к заговору с условием, что Николаю Николаевичу будет возвращен пост верховного главнокомандующего.
Так и сделали. Николай успел несколько дней побыть командующим. Его повторная отставка, к которой его вынудили революционеры, вероятно, явление того же порядка, что и переотречение Николая. Часть думских заговорщиков почувствовала близость власти и прямо по ходу действия решила переиграть изначальный план и договоренности нарушить.
Чем же был неудобен Алексей Николаевич? Приятный юноша, который никому не сделал ничего. Даже лютый накал пропаганды самого низкого пошиба, с которым столкнулась императорская фамилия накануне переворота, практически не затронул его, едва ли не единственного из семьи. Собственно, тем и мешал. Слишком положительный.
Переступить через Алексея Николаевича было бы непросто — угрозы ребенку выглядели бы неприлично. А вот никому не известный и не шибко популярный Михаил Александрович стал удобной кандидатурой. Со слов Деникина известна история, как Николай пытался передать через генерала Алексеева, к которому относился лучше других, экземпляр отречения в пользу сына, но Алексеев все скрыл.
Отодвинуть Михаила Александровича — дело техники. Приехала делегация и в популярных выражениях, доступным языком объяснила, почему не следует принимать корону. Потому что — мы цитируем — «его безопасность в этом случае никто не гарантирует». Проще говоря, «сядешь на перо, сука».
Михаил особо политикой не увлекался — во всяком случае, на фоне некоторых других Романовых. В политическом плане куда активнее была его морганатическая супруга, которая держала популярный в либеральных кругах политический салон. Он уступил просьбам трудящих… точнее, угрозам подонков-заговорщиков, и после раздумий возвестил о том, что на престол взойдет исключительно по решению Учредительного собрания. Разумеется, Учредительное собрание не собиралось даже ставить подобного вопроса. Сразу же после прихода к власти революционеры запретили все монархические партии и движения, а деятелей прежнего режима отправили под арест за исключением тех, кто успел присоединиться к революционерам. Романовых лишили избирательных прав и арестовали. В некоторых случаях обошлось домашним арестом. Великого князя Николая Николаевича как заслуженного революционера вообще не тронули, и он спокойно жил в Крыму до середины 1918 года.
Так прекратила свое существование русская монархия. Впереди Россию ждали долгие годы кровавого цирка, выгодного всем, кроме русских.
Спутник и Погром
* * *
Михаил Александрович, под прямым давлением, подписал «отречение от престола», после переговоров с представителями Госдумы во главе с М.В.Родзянко, прямо заявившими, что в случае принятия им престола в столице разразится новое восстание и Дума не может гарантировать ему безопасность.
Тяжкое бремя возложено на меня волею брата моего, передавшего мне Императорский Всероссийский Престол в годину беспримерной войны и волнений народных.
Одушевленный единою со всем народом мыслию, что выше всего благо Родины нашей, принял я твёрдое решение в том случае восприять Верховную власть, если такова будет воля великого народа нашего, которому надлежит всенародным голосованием, чрез представителей своих в Учредительном собрании, установить образ правления и новые основные законы Государства Российского.
Посему, призывая благословение Божие, прошу всех граждан Державы Российской подчиниться Временному правительству, по почину Государственной Думы возникшему и облеченному всею полнотою власти, впредь до того, как созванное в возможно кратчайший срок на основе всеобщего, прямого, равного и тайного голосования Учредительное собрание своим решением об образе правления выразит волю народа.
3/III — 1917 г. Михаил.
Петроград.
ПАРТИЯ «ВЕЛИКАЯ РОССИЯ»
* * *
Монархия до сих пор остается единственным легитимным общественным строем в России
Государь Николай II не отрекался от монархии
Об отречении Царя от престола просили и члены Династии, и все командующие фронтами – якобы это необходимо для победы… «Кругом измена и трусость, и обман», — записал он в дневнике в тот день… Видя вокруг себя такое предательство, Государь, изолированный в Ставке своим окружением, введенный в заблуждение доставлявшимися ему сообщениями и прибывшими депутами Госдумы, поверил, что «его отречения требуют армия и народ», и 2 марта сложил с себя верховную власть. Он не хотел удерживать ее насилием над своим народом, если оказался ему не нужен — в этом случае он все равно переставал быть настоящим православным Самодержцем… Образец духовного величия Царя в момент отречения — его последнее обращение к армии (оно было скрыто Временным правительством), продиктованное стремлением избежать гражданской войны, которая ослабила бы страну перед внешним врагом.
И даже высшие иерархи Русской Православной Церкви не выступили против насильственного отречения Царя, не поддержали его духовно, а лишь последовали призыву его брата, Вел. Кн. Михаила Александровича, «подчиниться Временному правительству», благословив его как меньшее зло ради сохранения порядка в условиях войны…
Все это удивительно и с точки зрения присяги, которую каждый служивший гражданин Империи приносил на Евангелии на верность Государю, и с точки зрения элементарной законности, особенно когда 3 марта брат Царя, Вел. Кн. Михаил Александрович, незаконно передал судьбу самой монархической государственности на «волю народа» (Учредительного собрания). Нелегитимность этого решения сознавали даже революционеры-февралисты: В.Д. Набоков, один из составителей отказа Михаила, признал, что никто не был вправе «лишать престола то лицо [Алексея], которое по закону имеет на него право». Поэтому заговорщики «не видели центра тяжести в юридической силе формулы, а только в ее нравственно-политическом значении». Акт отказа Михаила «был единственным актом, определившим объем власти временного правительства»; он был призван «торжественно подкрепить полноту власти временного правительства и преемственную связь его с Государственной думой» («Архив русской революции», Берлин, 1921, Т. 1.).
3 марта, узнав о поступке своего брата, Государь написал в дневнике: «Бог знает, кто надоумил его подписать такую гадость!». 4 марта Государь заявил, что передумал и согласен на вступление на Престол Царевича Алексея при регентстве брата. Однако ген. Алексеев не отправил эту телеграмму Временному правительству, «чтобы не смущать умы», поскольку отречения уже были опубликованы. Об этом малоизвестном эпизоде писали полковники В.М. Пронин и Д.Н. Тихобразов, генерал А.И. Деникин, Г.М. Катков («Православный Царь-Мученик», Сост. С. Фомин, М. 1997, С. 583-584). Таким образом, на Государя нельзя возлагать вину за падение монархического строя и за нарушение клятвы Собора 1613 года. Не Царь передал решение о судьбе монархии на «многомятежную» волю учредительного собрания. Это сделали не имевшие на то права его брат Михаил, Кирилл (двоюродный брат) (письменно присоединившийся к заявлению Михаила) и другие члены Династии, при шумном требовании «прогрессивной общественности» и молчаливом попустительстве выжидавшего народа (разумеется, и на него повлияла клеветническая кампания против Царя)…
Лишь позже выяснилось, что все обвинения против Царской семьи были клеветой. Даже комиссия Временного правительства, созданная для расследования «поощрения Царем антисемитских погромов», его «тайных переговоров с Германией», назначения министров «под безраздельным влиянием развратного Распутина», — ничего подобного не обнаружила. Главный следователь Руднев закончил свой доклад словами: «Император чист, как кристалл» («Русская летопись», Париж, 1922, кн. 2). Тем не менее из-под ареста ни его, ни его семью не освободили и даже Всероссийский Поместный Собор 1917-1918 гг. не вступился за помазанника… Сам же свергнутый Император не искал путей бегства за границу и разделил судьбу лучшей части своего народа…
Таким образом, не Царь «предал свой народ, безвольно отрекшись от Престола» (как любят повторять противники прославления Царской семьи). Это народ, прежде всего в лице ведущего слоя, предал своего наиболее православного Государя, нарушив в дни Великого поста и свой православный долг повиновения, и государственную присягу, и клятву 1613 г.
(М.В. Назаров. О монархии и возможности ее восстановления. Гл. 2. Причины сокрушения монархии в России // «Тайна России».)
Законы не предусматривают отречения царствующего Императора («с религиозной… точки зрения отречение Монарха-Помазанника Божия — является противоречащим акту Священного Его Коронования и Миропомазания; оно возможно было бы лишь путем пострига»).[131] Тем более Государь не имел права отрекаться от Престола за сына Алексея в пользу брата; а его брат Вел. Кн. Михаил Александрович не имел права ни вступить на Престол при жизни несовершеннолетнего царевича Алексея, ни короноваться, будучи женатым на разведенной, ни передать власть Временному правительству, как и отдать решение вопроса о судьбе монархии — будущему Учредительному собранию. (См. приложения 9 и 10.)
Если бы даже монарх был поставлен волею такого Собрания — «это было бы упразднением православно-легитимного принципа Основных Законов», так что эти акты «юридически ничтожны», — констатирует Зызыкин (в этом с ним согласен и сенатор Корево). «Вел. Кн. Михаил Александрович… совершил только акт, в котором высказал ни для кого не обязательные свои личные мнения и отречение, устраняя себя от наследования по Осн. Законам, юридически в его глазах не существующим, несмотря на ранее принесенную им в качестве Великого Князя в день своего совершеннолетия присягу верности постановлениям Осн. Зак. о наследии Престола и порядку Фамильного Учреждения».[132]
Разумеется, Государь не ожидал от своего брата такого шага, который поставил под вопрос сам монархический строй…[132a] И Вел. Кн. Михаил действовал не добровольно, а под давлением заговорщиков, явившихся к нему домой.[132b] Керенский признал, что их цель была именно такова: «Акт отречения Михаила Александровича мы решили обставить всеми гарантиями, но так, чтобы отречение носило свободный характер».[133]
(М.В. Назаров. «Кто наследник Российского престола?». Гл. 10. «Кирилловщина» как воплощение феврализма в Династии Романовых.)
Как мы знаем, Керенский не стал дожидаться решения Учредительного собрания и провозгласил республику уже 1 сентября 1917 г., что было незаконно даже по тогдашним февралистским «законам». Большевики тем более не пожелали слушать «волю народа», на которую Великий Князь Михаил Александрович возложил решение о судьбе Российской монархии. Учредительное собрание, созванное для решения этого вопроса, было ими разогнано 6 января 1918. г. Так что с чисто юридической точки зрения, монархия до сих пор остается единственным легитимным общественным строем в России.
Постоянный адрес данной страницы: http://rusidea.org/?a=25031601