«Кутепову удалось сделать немного, но если бы из тысяч офицеров, находящихся тут, еще хотя бы сто сделали по столько же, то никакая революция бы не произошла», — А.И.Солженицын.
Рассвет
"В воскресенье 26 января 1930 г. в одиннадцатом часу утра генерал Кутепов вышел из дома и направился пешком в Галлиполийское Собрание, в церковь.
Семья Кутепова ждала его к завтраку. Александр Павлович не пришел. Предположили, что он задержался в Собрании. Днем он должен был с женой и сыном отправиться за город, но пробило три часа, а его все нет. Обеспокоенная Лидия Давыдовна посылает верного денщика Федора в Галлиполийское Собрание узнать о причине задержки генерала и… через час Федор возвращается и докладывает, что генерал в Галлиполийское Собрание утром не приходил.
Ужасное предчувствие, что с Александром Павловичем случилось какое-то несчастие, страшно взволновало Лидию Давыдовну.
Несчастный случай? Преступление?
Вызванный Лидией Давыдовной генерал Стогов, начальник Военной канцелярии, поспешил к ближайшему сотруднику Кутепова, полковнику Зайцеву, в надежде узнать, где генерал Кутепов. Полковник Зайцов, пораженный необъяснимым для него длительным отсутствием генерала, тотчас дал знать об этом в префектуру. Полиция немедленно начала поиски генерала во всех госпиталях, моргах, полицейских участках.
До поздней ночи поиски остаются тщетны. Об исчезновений генерала Кутепова полиция предупреждает пограничные железнодорожные станции и настойчиво просит сотрудников генерала хранить в тайне самый факт его исчезновения в течение ближайших дней, для того, чтобы иметь возможно больше шансов напасть на след…
Стало ясно, что генерал Кутепов стал жертвой преступления. Совершилось злодеяние, невероятное по своей дерзости. Среди бела дня на улицах Парижа, в населенном квартале пропал человек, хорошо известный полиции, которая с целью его охраны даже имела некоторое наблюдение за ним.
Исчез человек, которого по его характерной фигуре и лицу знали хорошо жители этого квартала. Был похищен человек смелый, сильный, не способный сдаться без борьбы…
Весь следующий день вопреки мнению тех немногих из нас, которые были посвящены в тайну, полиция продолжала требовать полного молчания об исчезновении генерала Кутепова. Но к вечеру уже поползли по Парижу зловещие слухи, шепотом передававшеся от одного к другому.
Прошел понедельник, и во вторник утром ужасная весть облетела молнией всю русскую эмиграцию. Ум не хотел верить, что такое преступление могло совершиться; сердце не допускало возможности, что генерала Кутепова уже нет среди нас, и тут же мысль переходила к страшной догадке — а где же он? Что сделали с ним преступники, решившие обезглавить Русский Обще-Воинский Союз, а вместе с ним и русскую эмиграцию?
Два дня загадка исчезновения генерала Кутепова оставалсь неразрешенной, и только на третий день слова случайного свидетеля, видевшего из окна дома на той же улице Русселэ, где проживал Александр Павлович, что какие-то люди предлагали сесть в автомобиль человеку, по внешности похожему на генерала Кутепова, как-то неохотно поддавшемуся их уговорам, дали наконец путеводную нить к разгадке.
Мгновенно прервалась тихая жизнь многих тысяч русских людей, как бы проснувшихся от сна и вдруг понявших, что не может быть для русской эмиграции мирного житья в ожидании событий в СССР, что начатая 13 лет тому назад борьба продолжается, что наши враги и угнетатели нашей Родины не дремлют, и жертвою их пал тот, в руках которого сосредоточены были все силы борьбы, тот, которому так верили его соратники по упорной борьбе со злейшими врагами России и русского народа.
Русская эмиграция закипела негодованием, жаждою мести, желанием принести какие угодно жертвы, лишь бы вырвать генерала Кутепова из рук преступников… Образовался Комитет для сбора средств на розыск генерала Кутепова.
Частное расследование в течение многих месяцев работало с полным напряжением сил в помощь официальному французскому следствию, и за все это время широкой рекой текли в Комитет пожертвования со всех концов земли: и бедные, и богатые вносили свою лепту, ибо все поняли, кого они лишились; каждый лелеял надежду, что Кутепов жив, что его найдут, что он вернется к нам; не угасала и вера, что для французского правительства вопрос чести найти и покарать преступников, покусившихся на того, кому Франция оказала гостеприимство.
Увы, проходили дни, недели, месяцы… Наше расследование дало много ценных указаний французским властям, но… соображения «дипломатической неприкосновенности» ставили препятствия перед следствием.
До сих пор не дано нам знать, что сталось с генералом Кутеповым. Но мы знаем, кого в нем потеряли, и хотим, чтобы это знали все — и русские, рассеянные по всему свету, и иностранцы, давшие приют русской эмиграции.
Жестоко карает судьба русский народ, соблазненный большевиками. Велики его страдания и муки. Судьба безжалостно вырывает и из наших рядов всех тех, кому эмиграция верила и кому мог поверить русский народ. Не прошло и года со дня безвременной, в расцвете лет и сил кончины Врангеля, как скончался Великий князь Николай Николаевич, а через год большевики похитили Кутепова…
На жизнеописании Кутепова наши дети и внуки будут учиться, как надо служить Отечеству. Кем бы ни был Кутепов — младшим ли офицером в мирное время и на войне, командиром ли полка в период революции и анархии, командиром ли корпуса или командующим армией в гражданской войне, — он всегда и везде являл собой образец офицера, начальника и верного слуги России. И какие бы повышенные требования ни предъявляла жизнь к Кутепову, хотя бы в области ему совершенно чуждой, не военной, он всегда оказывался на высоте положения. Чтобы быть достойным служения Родине, он постоянно учился и совершенствовался.
По своей природе воин, Кутепов был выдающимся боевым начальником и исключительным воспитателем войск, что особенно ярко сказалось в Галлиполи. Но когда жизнь потребовала, он стал и политиком. Он сумел завоевать доверие широких общественных кругов эмиграции. Он сближал русское зарубежье с теми русскими людьми, которые страдают там, «за чертополохом». Он призывал к борьбе и боролся за освобождение России…
Воистину, русская эмиграция потеряла в нем своего вождя, а русский народ — своего будущего освободителя".
Эти слова написал в 1934 году сменивший генерала Кутепова на посту главы РОВС генерал Е.К.Миллер. Впоследствии Миллер разделил судьбу Кутепова — для режима советских оккупантов Белые воины даже в эмиграции продолжали оставаться опасными врагами.
Сегодня обстоятельства похищения и гибели генерала Кутепова хорошо известны, и это злодеяние обличает преступную сущность большевизма, имя же Кутепова заняло почётное место в ряду героев России, с честью принявших смерть за её национальное возрождение.
До конца 1989 года оставалось неизвестным, как, где и когда погиб этот доблестный генерал. Понадобилось 60 долгих лет ожидания, чтобы наконец (в рамках программы «КГБ и гласность» — см. «Неделя» № 48, 49 за 1989 год) был осторожно приподнят занавес над тайной похищения генерала Кутепова в 1930-м и генерала Миллера в 1937 году.
Эти преступления советской госбезопасности названы в публикации «Недели» «неизвестными страницами истории советской разведки». Таким образом нам дают понять, что террористическую деятельность против руководителей военной эмиграции можно оправдать, подводя ее под рубрику «разведки и контрразведки», без которых, как пишет автор предисловия к публикации В. Сырокомский, «не может обойтись ни одно Развитое государство».
Выдавать похищение и последующие убийства политических противников, какими являлись лидеры военной эмиграции генералы Кутепов и Миллер, за нормальную деятельность, без которой не может обойтись ни одно современное развитое государство, было принято при Сталине, а такой подход был «теоретически разработан» еще Вышинским.
Оставляя вопрос о подобных методах политической борьбы на совести пишущих в рамках программы «КГБ и гласность», остановимся кратко на той особой судьбе, которая выпала на долю одного из выдающихся вождей Белой армии.
Сын скромного лесничего из Вологды, молодой подпоручик А. П. Кутепов был переведен за боевые заслуги во время Русско-Японской войны в лейб-гвардии Преображенский полк. Будучи три раза ранен на германском фронте, сражаясь в этом полку, Кутепов стал его последним командиром в 1917 году. Но было бы неверно утверждать, что Кутепов был только доблестным и талантливым боевым офицером. В течение его короткой (48-летней) жизни сознание гражданского долга всегда руководило им, и его гражданское мужество не раз проявлялось тогда и там, где другие, не менее храбрые, отступали или уклонялись.
Достаточно напомнить, что, оказавшись случайно в Петрограде в дни Февральской революции, полковник Кутепов не воспользовался возможностью тут же вернуться на фронт, к себе в полк. Когда растерявшийся командующий Петроградским военным округом генерал Хабалов поручил ему очистить от восставших Литейный проспект, поставив его во главе сборного отряда из нескольких рот, надерганных из разных запасных батальонов, Кутепов принял этот отряд под свою команду.
Отряд Кутепова был единственным действовавшим первоначально не без успеха, но к концу дня 27 февраля он оказался изолированным и не имел связи со штабом округа; тогда часть его укрылась в здании Красного Креста, а другая смешалась с нахлынувшей толпой.
А. И. Солженицын, посвятив действиям отряда Кутепова несколько глав в первых трех томах «Марта Семнадцатого», приходит к выводу, что Кутепову удалось сделать «…немного, но если бы из тысяч офицеров, находящихся тут, еще хотя бы сто сделали по столько же, то никакая революция бы не произошла».
Сознание гражданского долга объясняет, что уже в декабре 1917 года Кутепов вступает в Добровольческую армию и уходит в первый ее Кубанский поход командиром третьей роты Первого офицерского полка. Перед самой смертью генерал Корнилов назначает Кутепова в марте 1918 года командиром Корниловского ударного полка.
Произведенный генералом Деникиным в генералы, Кутепов со своей дивизией берет Новороссийск и некоторое время остается здесь генерал-губернатором. Публикация «Недели» обвиняет его в «жестоких репрессиях против населения», однако известно другое — начальник штаба новороссийского гарнизона полковник Де Роберти был судим за взятку и освобожден из тюрьмы лишь по приходе в Новороссийск Красной армии, после чего он служил в качестве провокатора в иностранном отделе ОГПУ.
Деникин выдвигает генерала Кутепова на должность командира Первого армейского корпуса Добровольческой армии. Кутепов берет Курск, а потом Орел. Возглавляя корпус во время отступления до самого Крыма, Кутепов сохранил его боеспособность. Благодаря Кутепову генерал Врангель мог привести в порядок всю армию и продержаться в Крыму до ноября 1920 года.
После эвакуации армии генерала Врангеля из Крыма Первый армейский корпус Кутепова был высажен на залитое дождем пустынное поле за полуразрушенным турецким городком Галлиполи. Кутепов мог, конечно, отказаться от командования на «этом гиблом месте», как многие называли галлиполийский лагерь. Грязь, холод, голод в палаточном лагере зимой 1921 года способствовали апатии и падению дисциплины.
В этих условиях надо было проявить исключительную силу Духа, волю и терпение, чтобы восстановить армию. Генерал Врангель знал, что никто лучше Кутепова не справится с этой задачей.
«Галлиполийское сидение» продолжалось до конца 1921 года, после чего части армии генерала Врангеля были переведены в Болгарию и Югославию. В течение долгих лет Галлиполи оставалось символом стойкости, исполнения долга и верности избранному пути на службе России. Галлиполийские общества вместе с полковыми объединениями Добровольческой армии заполнили собой все уголки русского зарубежья. Галлиполийцы генерала Кутепова стали основным костяком белой русской эмиграции.
После принятия армии генерала Врангеля Болгарией и Югославией в конце 1921 года и ее постепенного перехода к трудовой жизни в эмиграции генерал Кутепов не мог примириться с бездеятельностью. Переехав в Париж, он приступил к созданию боевых групп для подпольной деятельности в СССР, а в 1928 году, после смерти генерала Врангеля. Кутепов становится во главе РОВСа — Русского Обще-Воинского Союза.
Под руководством Кутепова РОВС направил свою деятельность в двух направлениях. Первое: установление связи с высшими чинами Красной армии, многие из которых были бывшими императорскими офицерами, для совместной подготовки военного переворота в Москве. Второе направление представляло собой систему «среднего террора»: удар по отдельным советским учреждениям в столицах, что кутеповцы и продемонстрировали в 1927 году взрывами ленинградского партклуба и Лубянки. Ответ не заставил себя долго ждать. Париж, где жил, глава РОВСа генерал Кутепов, был буквально наводнен агентами ОГПУ, поэтому офицеры из «Общества галлиполийцев», работавшие таксистами, взялись охранять Александра Павловича. Они, чередуясь, бесплатно возили генерала как телохранители, но Кутепов настоял, чтобы по воскресеньям был и у них выходной. Утром 26 января 1930 года, в воскресенье, Александр Павлович вышел из дома и направился пешком в русскую церковь. Потом он планировал зайти в Галлиполийское Собрание. Семья Кутепова ждала его к завтраку, но, генерал не пришел. Предположили, что он задержался. В три часа обеспокоенная жена послала денщика узнать о причине задержки генерала. Оказалось, что у галлиполийцев Кутепов в тот день не был. Полиция немедленно начала поиски генерала во всех больницах, моргах, полицейских участках. Его офицеры сразу поняли – Александр Павлович похищен большевиками. Эта ужасная весть облетела всю русскую эмиграцию. Ближайший помощник Кутепова генерал Миллер писал в те дни:«Не может быть для русской эмиграции мирного житья в ожидании событий в СССР. Начатая 13 лет тому назад борьба продолжается, угнетатели нашей Родины не дремлют, и жертвою их пал тот, в руках которого сосредоточены были все силы борьбы, тот, которому так верили его соратники по упорной борьбе со злейшими врагами России и русского народа».
Нашлись и свидетели преступления. Один видел, как бешено сопротивлявшегося Кутепова заталкивали в машину. Другой — как дрался Александр Павлович с похитителями, пока не накинули ему на лицо платок с хлороформом. Судя по всему, это и стало причиной смерти председателя Русского общевоинского союза. У неоднократно раненого в боях генерала, была отрицательная реакция на хлороформ, и даже его минимальная доза могла вызвать остановку сердца. Были и те, кто видел, как завернутое тело, по всей видимости, уже мертвого председателя Русского общевоинского союза доставили на советский пароход «Спартак». Корабль немедленно взял курс в сторону Новороссийска. Французская полиция, при всем своем желании, не могла освободить Кутепова. По международным законам, корабли являются частью государства, и вторжение на них может расцениваться как начало войны. А воевать с Советским Союзом, тем более из-за бывшего белогвардейского генерала, никто не хотел. Русская эмиграция негодовала и жаждала мести. Образовался Комитет для сбора средств на розыск. И бедные, и богатые вносили свою лепту, каждый надеялся,что Кутепов жив, что его найдут, что для французского правительства вопрос чести покарать преступников. Но все было тщетно. Уже потом, спустя многие годы, стали известны подробности так называемой«русской войны в Париже»: операцию проводили чекисты Янович, Пузицкий и Гельфанд. Имели непосредственное отношение к похищению и командир Корниловского полка Скоблин со своей женой певицей Плевицкой. Тот самый генерал Скоблин, который в Ледяном походе сделал все от него зависящее, чтобы несгибаемые корниловцы подчинились своему новому командиру полковнику Кутепову. Тот самый Скоблин, которого Кутепов называл своим близким другом… Однако, в те дни в русской эмиграции никто не верил в предательство. Газеты пестрели самыми разнообразными версиями случившегося, бывшие добровольцы вспоминали своего командира: «В этом простом, умном, твердом и благородном человеке большевики справедливо видели страшного для себя врага. На отдалении они чувствовали в нем опасность для себя. Там — в России, где все одинаково мечтают об избавлении от большевиков, — имя Кутепова делалось знаменем борьбы за свободу и освобождение от тирании. Этого человека и необходимо было большевикам устранить»
В Советском Союзе о похищении Кутепова газеты не писали.
