Белая гвардия осталась на белом снегу.
На днях друзья упрекнули, что подзабросил свой журнал, хотя событий происходит много и все они интересные. Каюсь, и вот с некоторым запозданием пост о реконструкции боя времен Гражданской войны на станции Персиановской (это под Новочеркасском). Исторический бой проходил 10 февраля 1918 года, первоначально в нем верх одержали белые, отогнавшие отряд большевиков, подходивший к казачьей столице на бронепоезде со стороны Каменоломен. Но в итоге победили красные, они заняли и Новочеркасск, и Ростов.
Когда бой закончился, на снегу остались лежать «убитые» белогвардейцы
За действом наблюдало много зрителей, был и «бронепоезд», чадящий черным дымомНесмотря на относительную труднодоступность этого полустанка в пригороде Новочеркасска, сюда приехало много людей. Узкая дорога была забита машинами, которые буксовали в глубоком подтаявшем снегу, с трудом находя место для парковки. Здесь же стояло несколько больших автобусов.
Возле высокой горы угля, на которую забралось множество зрителей, черным дымом пыхтел паровоз. К нему была прицеплена платформа, на которой, обложенные мешками с песком, стояли орудия и пулеметы. Над платформой развевался красный флаг, и это соответствовало исторической истине.
Бронепоезд в том бою был на «красной» стороне.
Исторические персонажи на этой реконструкции были колоритные!
Если не ошибаюсь, это «марковцы», отряд из Москвы. Держались дисциплинировано, как настоящие офицеры
Бой у станции Персиановской упоминается в книгах о Гражданской войне на Юге России, поскольку он был последней попыткой не пустить красные отряды на Дон в начале 1918 года. В отличие от Москвы и Петрограда, здесь еще сохранялась относительная стабильность. А казачьи офицеры, возвращавшиеся на Дон с германского фронта, своими глазами видели зверства пьяных солдат и матросов, и не понаслышке знали, что такое революционно настроенные массы. Поэтому большевиков не хотели видеть на Дону.
«Комиссар» ходил с маузером и рацией (руководитель Донского военно-исторического музея Иван Стреляев)
Многие «красногвардейцы» на внешний вид — форменные бандиты
В альманахе «Военная быль», выходившем в Париже (№ 31, июль 1958 года), были опубликованы вспоминания участника того боя Е. Ковалева. Он так и называется: «Последний бой на Персиановке. 10 февраля 1918 г.». Процитируем некоторые фрагменты, чтобы иметь представление о том, что происходило на Дону в начале 1918 года.
Примерно 11-го января, присутствуя на собрании офицеров в офицерском собрании в г. Новочеркасске, я впервые видел и слышал Атамана Каледина, его помощника М. П. Богаевского, Походного Атамана Ген. Назарова и известного партизана Полк. Чернецова. В тот момент власть в станице Каменской был захвачена Подтелковым, отряд Полковника Чернецова стоял на станции Новочеркаск и частично был распущен на два дня, путь к городу был открыт.
«Господа офицеры, вам нужно внутренне пообчиститься. У меня на всем фронте 67 штыков. Я говорю здесь с вами, но путь к Атаманскому Дворцу открыт и большевики могут его захватить». (Каледин).
“Ваше Высокопревосходительство на станции стоит мой отряд и, пока я жив, я этого не допущу”, — громко и решительно заявил быстро вышедший из рядов маленького роста, черноглазый и энергичный Чернецов.
Обратившись к офицерам, он сказал, что ему нужно немедленно человек 50 офицеров всех родов оружия, на один день, пока соберется его отряд. Отсчитав необходимое число и отказавшись от лишних, поблагодарив их, он тотчас отправился па вокзал, выдал винтовки и пулеметы, часть оставил для охраны станции и эшелона, и с остальными в ту же ночь занял ст. Шахты. Новочеркасск немного встряхнулся. Усилили патрулирование но городу и охрану центральной телефонной станции и других важных пунктов. Началось формирование новых партизанских отрядов.
В двадцатых числах, Управление Донской Артиллерии приступило и формированию партизанской артиллерии из добровольцев и мне было поручено формирование первого взвода. Никаких определенных указаний на этот счет не было дано и все предоставлялось моей собственной инициативе.
Я приступил к записи добровольцев.
Революционные матросы вытанцовывали «яблочко» в предвкушении экспроприации буржуазии
Чтобы палить из пушки «по-настоящему», реконструкторы втихаря пристроили на лафет старое орудие, которое заряжается со ствола (видно на снимке). Ухало — так что уши закладывало!
Добровольцы приходили понемногу, в большинстве гимназисты и реалисты последних классов, два-три юнкера, офицеры разных родов оружия, чином не старше подъесаула. Но попадались и чиновники, и учителя ср. уч. заведений и даже предложили услуги два профессора Политехнического Института, от которых, поблагодарив их, я отказался.
Хуже обстояло дело с материальной частью и лошадьми. Все это приходилось собирать по частям в разных концах города и даже ближайших станицах. Большую помощь оказывал Полк. Ильин, рывшийся в Арт. запасе, арсенале, разных складах и присылавший то банник, то хомут, то масло, или указывавший, где можно взять брошенную такой-то батареей лошадь и телефонную двуколку.
С бору, да с сосенки сколачивалось самое необходимое и к концу месяца взвод имел: 2 орудия. 2 зарядных ящика, телефонную двуколку и строго необходимое число лошадей для запряжки. Имелось также 2 пулемета Льюиса, расточенных под русский патрон, с наскоро обученной в юнкерском училище командой.
27-го января 1918 г. приказом Начальника Донской Артиллерии Генерала Астахова взводу было присвоено наименование “1-го Партизанского Артиллерийского взвода Донской Артиллерии”, а я назначен его командиром.
«Красные» идут в атаку, увязая в мокром снегу
Ружейно-пулеметная пальба велась от души
В Новочеркасске я получил на пополнение несколько лошадей, немного людей, установил орудия на платформы, приспособив для стрельбы, и 10-го февраля снова отправился на ст. Персиановка.
Родные, с детства знакомые места. Наш кадетский лагерь, роща, передняя линейка. Поезд замедлил ход и остановился на станции. Вспомнился отъезд отсюда, после объявления войны, в Михайловское Училище, а в начале июня 1915 г. на фронт в Действующую Армию.
После обеда я вызван был с боевым эшелоном к лагерной платформе для борьбы с красным бронепоездом, появившимся от Каменоломни и пытавшимся прорваться на Персиановку. Быстро проехали лагерь Донской Артиллерии, затем юнкерский и остановились у северной опушки рощи.
Здесь в окрестности каждый год разносился гул орудийной стрельбы, когда Донские льготные батареи вели на полигоне учебные стрельбы, по обозначенному противнику. Теперь перед нами был настоящий противник, которому последние донские орудия должны были преградить путь.
«Белые», а в основном это были мальчишки, кадеты военных училищ Новочеркасска, ждут «красных»
Довольно пасмурный февральский день склонялся к вечеру. Полковник Лысенко с подрывниками пошел вперед взорвать ж.-д. путь. В двух с половиною верстах, еще не выйдя на прямую, дымил красный бронепоезд, но огня пока не открывал. Мы приготовились к бою. В полутора-двух верстах правее ж. д. я заметил шедший в нашу сторону конный разъезд. Там еще могли быть наши, по никто не мог сказать мне ничего определенного.
Когда вернулись подрывники, я, чтобы выяснить положение, выпустил по ним шрапнель па высоком разрыве. Всадники повернули коней и карьером пронеслись назад в сторону противника. Красный бронепоезд вышел на прямую и открыл по нам огонь шрапнелью. Снаряды рвались хорошо, на нормальных разрывах, но чуть-чуть левее. Я мог стрелять вперед только из одного головного орудия и открыл огонь гранатой. Прекрасный наводчик этого орудия прапорщик Мельников работал уверенно и быстро. Наблюдать было очень трудно. Пасмурный день клонился к вечеру, и телеграфные столбы вдали образовывали как-бы забор. После первых-же наших выстрелов, по нам был открыт еще и пулеметный огонь. Это было хуже. Там настоящий бронепоезд, у нас кроме щита и стоящего сзади зарядного ящика, никакого укрытия.
«Красные» нажимают: на их стороне бронепоезд, и даже броневик
«Мальчишки умирали за Родину с улыбкой на губах»: эту фразу новейшей истории обронил министр обороны Грачёв, положивший целые полки парней в Грозном. Такая улыбка во все времена была в истории России
Я усилил огонь. После нескольких выстрелов, пулеметный и орудийный огонь противника вдруг сразу прекратился и красный бронепоезд пошел назад к ст. Каменоломня. Видимо, с нашей стороны были удачные попадания.
Выгрузив затем, согласно полученного приказа, одно орудие с запряжкой, которое осталось в юнкерской роще, я с боевым эшелоном вернулся на ст. Персиановка.
День 11-го февраля прошел спокойно, но в это время участь Ростова и Новочеркасска была уже решена.
В результате боя 10-го февраля Персиановка была удержана нами вплоть до 12-го февраля, дня оставления Новочеркасска и ухода в «Степной поход». Немногочисленная партизанская артиллерия несколько орудий), участвовавшая в боях на подступах к Новочеркасску, прекратила в этот день свое существование.
Какой удачный снимок! «Убитый» падает навзничь, на спину, не жалея себя. Настоящий реконструктор!
«Белым» вообще досталось в том бою, они падали один за другим, сражаемые пулями и осколками снарядов
…наконец из дыма вышел последний оставшийся в живых офицер. Пассажиры проходившего (на заднем плане) скорого поезда Ростов-Москва жадно прильнули к окнам)
И вот финал: рубка на шашках между комиссаром и белогвардейцем. Победил комиссар.
Ни о чем не предупрежденный, не получая никаких приказаний, я узнал о немедленном отходе от полковника Мамантова, без указания куда, утром 12-го февраля лишь в последний момент, когда эшелоны уже начали отходить, и выступил слишком поздно. Мой запас снарядов, ружейных патронов, пулеметы, продовольствие и фураж — все осталось в вагонах. Тем не менее я вывел свой взвод со ст. Персиановка и довел его до ж. д. вокзала в Новочеркасске.
На Новочеркасских косогорах мои плохо или совсем не кованные лошади совершенно выбились из сил. На вокзале с минуты на минуту ожидалось выступление местных большевиков в депо и последние эшелоны отходили на Аксай. Медлить было нельзя. По совету встреченных на вокзале двух старших артиллеристов, я отпустил партизан, часть которых присоединилась к другим отрядам, часть-же, вопреки моим советам, во чтобы то ни стало хотела проститься с родными, за что некоторые поплатились.
Оставшись один, я вынул стреляющие приспособления и панорамы, и хотел запрячь телефонную двуколку, но с уходившего с последней заставой паровоза, мне крикнули, что вокзал уже занят и посоветовали уходить поскорее.
Сложив панорамы и проч. в мешок, я вскочил на коня и рысью направился вдоль ж. д. моста через Аксай, где стоял Атаманский отряд, ожидавший Атамана Назарова. Только здесь я узнал, что отходят на Старочеркасск.
Все было кончено.
(конец цитаты вспоминаний Е. Ковалева)
Этот снимок выбрал из-за красивого сочетания цветов: снег, дым и пар, красная ленточка
Поле боя здесь досталось не мародерам, а фотографам
Красные уходили победителями
…а белым просто хотелось закурить
Интересно было понаблюдать за зрителями. Некоторые разделились, словно футбольные болельщики: одни поддерживали «красных», другие «белых». Но большинству было все равно кто окажется победителем: «Бей красных пока не побелеют, бей белых пока не покраснеют!» — был самый популярный лозунг.
Гражданская война вовсе не закончилась. Она по-прежнему сидит в каждом из нас.