В ближайшую неделю в Москву прилетают еще трое «разведчиков» из Уругвая. А потом десант из Аргентины.
Это же радость, пойми, что пошла среди нас хорошая молва про Россию. Особенно много русских староверов в Бразилии и еще в Боливии. А если хорошо прочесать как Южную, так и Северную Америку, думаю, тысяч десять наших добровольных переселенцев наберется.
Только скажи мне чистую правду: нужны или все еще не нужны мы России?
(из письма старовера)
***
Какой русский не любит туды-сюды?
Автор-Полина Еременко.
История староверов Мурачевых — Бермудский треугольник. 
В 1933 Ерон Степанович Мурачев с домашними бежал от сталинской власти в Китай. А через 20 лет — от Мао Цзэдуна в Бразилию. Три года назад его потомки Иосиф и Терентий, истосковавшись по Родине после дедушкиных сказок, решили вернуться в путинскую Россию с «прогрессом».
Однажды в глухое бразильское село приехали сотрудники российского посольства. Они рассказали русским братьям Терентию и Иосифу, что их ждут на родине, на которой они никогда не были. Программа «Соотечественники», призывающая зарубежных русских возвращаться домой, позволила бы им бесплатно перебраться в Россию и получать помощь на первых порах. 45-летний Терентий и 39-летний Иосиф ждали такого приглашения много лет. Их дедушка перед смертью завещал внукам: если вас когда-нибудь позовут обратно, собирайтесь и поезжайте.
Дипломат ушел и оставил братьям брошюру. Переезд в Россию после ее прочтения казался ужасно простым: приезжаешь в любую область страны, идешь в местный УФМС, там тебе оформляют документы на проживание. Потом тебе выдают «подъемные» — от 40 до 120 тысяч рублей в зависимости от выбранного региона. Вдобавок местные власти помогают с поиском жилья и обустройством.
Терентий и Иосиф — староверы. То есть их предки откололись от православной церкви 350 лет назад, когда патриарх Никон провел богослужебную реформу, сблизил русскую церковь с греческой и увеличил ее зависимость от царской власти. Староверы реформы не приняли и подверглись гонениям. Большинство уходило общинами жить в глубинку. Сегодня староверы делятся на два течения: поповцы и беспоповцы. Первые признают священнослужителей, вторые — нет. Терентий и Иосиф — беспоповцы. Сегодня типичный старовер-беспоповец живет в глуши и возделывает землю.
Отличаются староверы по уровню принятия технологий: пока у одних нет даже электричества, другие уже давно пользуются мобильными телефонами. Иосиф и Терентий считают себя прогрессивными. У них есть электричество, мобильник, трактор и фотоаппарат. Но пользоваться интернетом они себе не позволяют. У Терентия есть московские друзья, которые называют себя староверами, но Терентий их таковыми не считает. «Они иногда приезжают в гости, продукты подвозят и сами признаются: вы молодцы, держитесь за традиции, а из нас староверы никудышные». Староверы не пьют, а еще очень любят работать — из них выходят отличные фермеры. «Мы решили поехать в Россию, чтобы делать прогресс. Хотели научить русских сеять, хорошо, как мы умеем», — рассказывает Терентий. Терентий очень любит слово «прогресс». Когда он его произносит, у него загораются глаза.
Терентий и еще шесть его братьев выбрали деревню Корфовка в Приморском крае, а Иосиф решил разведать Калужскую область.
Деревня Корфовка — это 30 домов, 50 жителей, много водки и запущенной земли. Терентий посчитал, что именно там потребуется его тяга к «прогрессу». Администрация Корфовки организовала торжественную встречу староверам: встреча в аэропорту, проезд до деревни в автобусе с мягкими сиденьями, местные жители ждали гостей в русских народных платьях.
Терентия, правда, немного покоробили жилищные условия — вместо обещанных частных домов их поселили в обшарпанную панельную пятиэтажку. Но в администрации его убедили, что со дня на день придут стройматериалы для их домов. В тот год, что Терентий и братья ждали стройматериалов, они тщательно обрабатывали корфовские земли.
Местным жителям староверы скоро надоели: Терентия и его семью прозвали волосатыми обезьянами за то, что они не брили бороды. Еще местные говорили староверам, что совсем скоро про них все забудут, как только они получат паспорта и в госпрограмме будет поставлена галочка. Терентий только качал головой: «Люди всякое могут говорить, но государственные люди же не глупые, чтобы забыть про меня. Я же приехал сюда прогресс делать!» На другой стороне России у Иосифа дела шли не лучше: добравшись до Калужской области, он узнал, что программа «Соотечественники» там не действует.
Спустя год ожидания стройматериалов Терентий поссорился с братьями — он решил отправить детей в школу. Братья сказали, что это непозволительно: в школе преподают анатомию, а староверы не должны до свадьбы знать, откуда берутся дети. Терентий настоял на своем. Мол, в нашем веке совсем без образования никуда. Братья послали Терентия к черту с его прогрессом, собрали свои пожитки и уехали в тайгу. Дожидаться стройматериалов становилось опасно. Терентий рассказал, что местные ему угрожали: «Если ты отстроишься, мы все сожжем».
В самый подходящий момент объявился Иосиф. Он позвонил по мобильнику Терентию. Спустя год скитаний Иосифу согласились помочь в калужском министерстве сельского хозяйства: пообещали земли и технику в аренду. Иосиф уверял брата, что сумел заинтересовать чиновников своим мастерством посева. Брата в администрации тоже разрешили перевезти. 22 июня Терентий взял в охапку жену и семерых детей и сбежал из Корфовки, не оглядываясь на гектары вспаханных земель. Терентий сел на самолет, чтобы преодолеть девять тысяч километров и добраться до тех, «кому нужен прогресс».
Решение он принял стремительно. Я летала в Корфовку в июне, чтобы написать репортаж про Терентия и его семью. За несколько дней до отлета я поинтересовалась у администрации села, на месте ли староверы. Там ответили, что да. Когда через пару дней я прилетела, их уже не было. Местный житель представился единственным другом староверов и сказал, что зря их не приняли, у этой деревни без них уже вряд ли будет будущее.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
В Калужской области братьям выдали два дома на окраине села Огорь. В этом селе есть школа с 36 учениками, парк культуры и отдыха, где культурно отдыхают в основном гуси и коровы, спортивный зал, библиотека и продуктовый магазин. В Огоре живут 700 человек, 600 из них без работы. Раньше здесь был колхоз, но весной он закрылся. В администрации говорят, что его закрыли из-за пьянства рабочих, бывшие рабочие отмахиваются, мол, хозяин подонком был. Еще в администрации говорят, что жители села страшно ленивые, жителей же это страшно обижает.
Терентий и Иосиф поселились в Огоре два месяца назад. Сначала все пошло хорошо — им дали по дому. Мы встречаемся в доме у Иосифа. Дом Терентия прямо напротив, но он в гости не зовет, его жена неважно себя чувствует. Дом Иосифа состоит из предбанника, двух комнат, разделенных синей простыней, и кухни с печью. На стенках висят синие елочные гирлянды в честь Успения Пресвятой Богородицы. В одном углу иконы, в другом — туалетный столик 18-летней дочки Иосифа Агапии, увешанный коронами и браслетами. На шкафу — фотографии со свадеб родственников на фоне бразильских пальм. Женщины одеты в старомодные сарафаны, мужчины в рубахах. Вся семья хорошо говорит по-русски, ухо режет только «туды-сюды» вместо «туда-сюда», которое они произносят постоянно. Они утверждают, что свободно говорят и по-португальски.
Позитивная часть переезда, говорит Терентий, в том, что люди здесь лучше, чем в Корфовке, из которой он бежал: «Дров подкинут, до города довезут, если что. Пьют, правда, много, но в Бразилии тоже все пьют». В школу их детей согласились взять на льготных условиях: например, на физкультуру Агапии разрешат ходить в сарафане, освободят от выполнения кувырков. Но есть и проблемы. На участке нет бани, и зимой будет негде мыться, но что еще хуже: власти не выдали им обещанной техники для возделывания земли и сбора урожая. Им нужен трактор, машина и комбайн. Они получили только трактор.
Братья рассказывают, что в калужской администрации перестали отвечать на их звонки. Им пытается помочь пожилая учительница Лидия Валентиновна, но они переживают, что она только спугнет чиновников: пишет очень эмоциональные письма от их имени в администрацию. Сами же Иосиф и Терентий писать не умеют — им некогда, всю жизнь проводят в поле. Жена Иосифа немного умеет писать, но ей тоже некогда — занята хозяйством.
Терентий и Иосиф уверяют, что они не бесплатно просят эту технику, они готовы взять кредит. Но им пока не дают прописку. Нет прописки, нет кредита. Недавно, рассказывает Терентий, сосед вызвался помочь, пообещал прописать у себя. Братья пришли к нему в условленное время. Смотрят, а у соседа нога хромает. Подумали, что поранился, пригляделись — пьяный. Тот с ними до администрации дошел, устроил скандал, развернулся и ушел.
«Мы не понимаем, — говорит Терентий, — государство нас пригласило для прогресса, сеять большие посевы, а теперь про нас забыло. Нам не дают сделать прогресс. Дайте нам технику, мы сделаем вам, как у нас в Бразилии было!» У себя на участке они уже посадили сою, кукурузу, пшеницу и рис — все как в Бразилии. Не пошел только рис. Перед посевом они обратились к местному агроному, чтобы узнать, чем калужская земля отличается от бразильской. Оказалось, что только насекомые другие, да и удобрений поменьше надо сыпать.
Терентий уверяет, что научил бы всех остальных сеять. И может, говорит он, деревня бы и пить перестала, и зажила. По словам Терентия, агроном из Брянска сильно ими заинтересовался, когда узнал, что они с братом могут вспахать 20 гектаров за 10 часов. Правда, местные жители на это хихикают. Староверы для них — «милые чудаки в цирковых нарядах».
«Мы все равно не жалеем, что переехали из Бразилии, хоть здесь и не так, как рассказывал дедушка», — говорят братья. Про Россию они знают только из его сказов. Дедушка говорил: пришла советская власть и гонения стали сильнее, скрываться в глубинке, как раньше, уже не получалось. Его с домашними заселили в общий барак с чужими людьми. Там они не могли даже помолиться. Решили бежать. Вместе с ними уходили десятки семей староверов. Бежали в Китай, так как жили неподалеку, в Приморье. Там староверы спокойно прожили двадцать лет, пока пришедший к власти Мао не стал закручивать гайки. Тогда помог Красный Крест, предложив староверам переехать в Латинскую Америку, сразу в несколько стран на выбор: Бразилия, Парагвай, Уругвай. Так в 50-е годы десятки семей староверов переселились в Южную Америку.
Предыдущий абзац — практически все, что знал Терентий о своей истории и России. Времени на чтение книг у них не было. На вопрос «читали ли вы Пушкина», виновато мотают головой. По друзьям из Бразилии они не скучают — у них там не было друзей. Они нашли на юге Бразилии полупустую деревню Санта Крус с 30 дворами и заселились туда всей общиной. Общение с местными ограничили до минимума: «Эти католики не понимали нас». Когда они отказывались от угощений, которые им предлагали бразильцы, те очень обижались. Староверы тоже обижались, поскольку они много раз объясняли: «с мирскими за стол не садимся». Из бразильцев они общались только с несколькими рабочими, которых наняли: «ребята неплохие, но много пьют». В город они выезжали нечасто — только если продать урожай или в больницу.
Терентий, правда, говорит, что его жена до сих пор не пережила этот переезд: «Часто печалится, плачет». Там был большой, обставленный мебелью дом. Жена же Иосифа, Мария, ни о чем не жалеет. «Здесь много разных тканей для сарафанчиков», — улыбается она. Мария больше всех интересуется новостями. Жадно читает газеты, которые муж иногда из города принесет. «Иногда еще в мобильный мне присылают такое сообщение «Горячие новости!». Вот недавно было «Заслуживают ли эти девочки из Pussy Riot тюрьмы?» А мне так интересно, но там потом ниже «желаете читать дальше, заходите в интернет». А мне же по религии в интернет нельзя».
Агапия такая же любопытная, как ее мама. Ей не терпится впервые пойти в школу, в пятый класс. Правда, мама беспокоится, как бы дочь не заучилась. Обыкновенно, у них девочки выходят замуж с 14 до 18 лет. Агапии уже 18. Она намерена выходить замуж только за старовера. В таком случае необходим родственник, но не ближе, чем четвероюродный брат. Здесь же у нее только двоюродные братья. Ближайшие четвероюродные — в Сибири. Но на такую далекую поездку у семьи денег сейчас нет.
На прощание я фотографирую семью, по их просьбе на фоне синей занавески. Важно, чтобы в фотографию не попал уголок с иконами — не положено. Перед моим уходом Терентий останавливает меня: «Знаете, может прогресса у нас здесь не выйдет. Но помогите нам хоть машину для сбора урожая получить, иначе мы не соберем его и нам нечего уже просто есть будет». Я уточняю, как могу помочь. «Президента за нас попросите, пожалуйста, вы же оба в Москве живете».
Президенту просто так не дозвонишься, зато я дозвонилась до советника калужского министра сельского хозяйства Николая Кубацкого. «Можно ли ускорить им процесс прописки? Им очень надо». «А вы могли бы ускорить беременность с 9 до 5 месяцев? — парировал Кубацкий. — Они получили дом и трактор, не прочитать ли им теперь Пушкина, «Сказку о золотой рыбке»?» Говорю, им некогда Пушкина читать. Потом он смягчился и пообещал позвонить братьям и назначить встречу. А еще пообещал, что арендует им комбайн урожай собирать и найдет тех, кто староверов будет в баню на машине возить, когда похолодает. Иосифу действительно позвонили. В понедельник он идет к главе местной администрации. Говорит только, боится, как бы после встречи у него не отобрали то, что есть.
