1 740

Поздравляем с радостным праздником Рождества Христова всех Имперских Бѣлоказаков и Бѣлофашистов, надежды и опоры Будущей Б☦лой России, России Христа и Царя! ** Рождество в Царской России.

«Новый год – не торжество, ✠МЫ✠ встречаем Рождество!»

✠МЫ-ИКС✠, от всей души поздравляем всех Бѣлых казаков и всех Бѣлофашистов с радостным праздником Рождества Христова!

Будем всегда держаться своей Святоотеческой В☦ры, которая есть начало и необходимое условие всего нашего ☦Русского национального бытия!

Желаем ✠Вам✠ и ✠Вашим✠ близким мира, радости, благополучия, добра, любви и преизобильной благодати Божией.

 ✠ИМПЕРСКИЙ КАЗАЧИЙ СОЮЗ✠

7 января мы празднуем величайший из двунадесятых праздников – Рождество Господа и Спаса нашего Иисуса Христа. 

Ангел Господень явился обрученному мужу Пресвятой Девы во сне и сказал: «Иосиф, сын Давидов! Не бойся принять Марию, жену твою. Родившееся в ней есть от Духа Святаго; родит же Сына, и наречешь Ему имя Иисус, ибо Он спасет людей Своих от грехов их». С этого времени Иосиф не только был хранителем девства Богоматери, но и тайны воплощения Бога от Девы, предреченной пророком Исаией (см. Лк. 2, 1-21).

В это время вышло от кесаря Августа повеление сделать перепись по всей земле. Kаждому надо было записаться в своем отечественном городе; поэтому Иосиф с Пресвятой Девой Марией, происходя из дома и рода Давидова, пошли из Галилеи, из города Назарета, в Иудею, в город Давидов Вифлеем, где в связи с переписью было многочисленное стечение народа. Пресвятой Деве Марии наступило время родить, но не оказалось удобного места в доме. Она удалилась в вертеп, в который обычно загоняли домашний скот, и там родила Сына, Сама спеленала Его и положила в ясли.

Пастухам, которые стерегли стадо в поле, явился Ангел Господень, и ослепил Божественный свет. На их испуг Ангел сказал им: «Не бойтесь. Я возвещаю вам великую радость, которая приготовлена для всего народа: теперь родился вам в городе Давидовом Спаситель, именно Христос Господь». 



 *              *               *

Рождество в Царской России.

В конце года, 25-го декабря, праздновалось Рождество. Как известно, праздник этот был тогда тесно связан с украшением елки для детей. Если теперь ёлка называется новогодней, то тогда её называли рождественской. Чтобы сделать маленьким детям сюрприз, родители украшали ёлку в отсутствие детей, уложив их спать. Подарки клались под ёлку. Пробуждение вызывало восторг. Тогда было широко распространено поздравление родителей в стихах. Если дети изучали какой-нибудь иностранный язык, то читали стишок на этом языке. После поздравления вручались подарки.

Вечером приходили гости с детьми. Зажигалась ёлка. Хлопались хлопушки, из которых извлекались бумажные шапочки разных фасонов, которые дети надевали на себя и в них водили хоровод. Хоровод вокруг ёлки водили с песнями, пели хороводные песни. Широко были распространены и бенгальские огни. Традиционным блюдом на Рождестве был рождественский гусь.
Время от Рождества до Крещения (6 января ст.ст.) называлось Святками. На святках было широко распространено гадание девушек. Способы гадания были различны. Топили воск, жгли бумагу и по силуэту растопленного воска и пеплу сгоревшей бумаги угадывали своё будущее. Гадали с зеркалом, с кольцом, да всего и не перечислишь. Хочется упомянуть ещё один способ гадания. Девушки под Новый год выходили на улицу и, высмотрев наиболее понравившегося им мужчину, подходили к нему и спрашивали его имя. Это имя должно было принадлежать суженому (будущему мужу). Зимние праздники в царской России
На святках было широко распространено хождение ряженых. В игрушечных магазинах в большом количестве продавались маски. Чего тут только не было! Были маски с головами разных животных, были очень смешные, были очень безобразные, были очень страшные. На себя надевали тоже что-нибудь необычное, чтобы казаться либо смешным, либо страшным, например, шубу наизнанку. В руки брали либо ухват, либо кочергу, либо метлу. Вот в таком виде ряженые ходили в компании из дома в дом. Каждый ряженый старался изменить свой голос, свою походку, чтобы не узнали. В центре города ряженые встречались реже. Этот вид народного развлечения был распространён, главным образом, на окраинах города. Да это и понятно. Такое хождение в центре города с высокими домами было очень сложно. Другое дело на окраине города, где деревянные домишки в два-три  этажа значительно облегчали это хождение.
Зимние праздники в царской России
В центре Петербурга веселились иначе. Ёлки для взрослых с балами, маскарадами устраивались в больших залах: Благородного собрания на углу Екатерининской и Итальянской улиц, Дворянского собрания, Приказчичьего клуба и других. На этих вечерах устраивались лотереи, базары с благотворительной целью (в пользу престарелых актеров, по борьбе с туберкулезом — «белый цветок» и проч.). Если до середины XIX века в воспоминаниях, посвящённых Святкам в помещичьей усадьбе, устройство ёлки не упоминается, то уже через десять лет положение меняется. О рождественских праздниках 1863 года свояченица Льва Толстого Т. А. Кузминская вспоминает: «Ежедневно устраивались у нас какие-нибудь развлечения: театр, вечера, ёлка и даже
катание на тройках».
Зимние праздники в царской России
О зимних рождественских забавах в Ярославле вспоминает И.Д. Голицына (Татищева): «Когда наступила зима, в нашем саду построили деревянную горку. Пришли мужики с длинными шлангами и залили горку и дорожки вокруг фонтана. Когда лёд затвердел, наш маленький каток был готов. Каждый день после обеда мы надевали коньки. Девочки Куракины уже были там со своими санками, которые они втаскивали по боковым ступенькам на вершину горки, а потом съезжали вниз с криками радости и мчались дальше, прямо по средней дорожке до фонтана, замёрзшего и покрытого снегом, поворачивали направо по узенькой дорожке, пока санки не останавливались. Иногда мы садились по трое или четверо на одни санки. Тяжело нагруженные, они проезжали дальше».
В эмиграции Иван Шмелев вспоминал: «Вот, о Рождестве мы заговорили… А не видавшие прежней России и понятия не имеют, что такое русское Рождество, как его поджидали и как встречали. У нас в Москве знамение его издалека светилось-золотилось куполом-исполином в ночи морозной – Храм Христа Спасителя.Рождество-то Христово – его праздник. На копейку со всей России воздвигался Храм. Силой всего народа вымело из России воителя Наполеона с двунадесятью языки, и к празднику Рождества, 25 декабря 1812 года, не осталось в её пределах ни одного из врагов её. И великий Храм-Витязь, в шапке литого золота, отовсюду видный, с какой бы стороны ни въезжал в Москву, освежал в русском сердце великое былое. Бархатный, мягкий гул дивных колоколов его… – разве о нём расскажешь! Где теперь это знамение русской народной силы?!. Ну, почереду, будет и о нем словечко. Рождество в Москве чувствовалось задолго, – весёлой, деловой сутолокой. Только заговелись в Филипповки, 14 ноября, к рождественскому посту, а уж по товарным станциям, особенно в Рогожской, гуси и день и ночь гогочут, – «гусиные поезда», в Германию: раньше было, до ледников-вагонов, живым грузом. Не поверите, – сотни поездов! Шёл гусь через Москву, – с Козлова, Тамбова, Курска, Саратова, Самары… Не поминаю Полтавщины, Польши, Литвы, Волыни: оттуда пути другие. И утка, и кура, и индюшка, и тетёрка… глухарь и рябчик, бекон-грудинка, и… – чего только требует к Рождеству душа. Горами от нас валило отборное сливочное масло, «царское», с привкусом на-чуть-чуть грецкого ореха, – знатоки это очень понимают, – не хуже прославленного датчанского. Катил жерновами мягкий и сладковатый, жирный, остро-душистый «русско-швейцарский» сыр, верещагинских знаменитых сыроварен, «одна ноздря».
А так вспоминал рождественскую ёлку в родном доме замечательный русский художник Мстислав Валерианович Добужинский: «Ёлка была самым большим моим праздником, и я терпеливо ждал, пока папа, няня и живший у нас дядя Гога, закрыв двери в кабинет, наряжали ёлку. Многие ёлочные украшения мы с папой заранее готовили сами: золотили и серебрили грецкие орехи (тоненькое листовое золото постоянно липло к пальцам), резали из цветной бумаги корзиночки для конфет и клеили разноцветные бумажные цепи, которыми обматывалась ёлка. На её ветках вешались золотые хлопушки с кружевными бумажными манжетами и с сюрпризом внутри. С двух концов её тянули, она с треском лопалась, и в ней оказывалась шляпа или колпак из цветной папиросной бумаги. Некоторые бонбоньерки и украшения сохранялись на следующий год, а одна золотая лошадка и серебряный козлик дожили до ёлки моих собственных детей. Румяные яблочки, мятные и вяземские пряники, подвешенные на нитках, а в бонбоньерках шоколадные пуговки, обсыпанные розовыми и белыми сахарными крупинками, — до чего все это было вкусно именно на рождественской ёлке! Сама ёлка у нас всегда была до потолка и надолго наполняла квартиру хвойным запахом. Парафиновые разноцветные свечи на ёлке зажигались одна вслед за другой огоньком, бегущим по пороховой нитке, и как это было
восхитительно!»
Обычай украшать ёлку пришел к нам из древности. Да и сама ёлка в доме — это не просто зелёное дерево среди зимы. Это напоминание о том, как наши предки зажигали костры и приносили символическую жертву ради будущего урожая — так называемое «рождественское полено». Потом о жертве забыли, но обычай собираться всей семьей и сжигать в очаге «рождественское полено», призывая в дом благодать и довольство, остался. В городах вместо полена в дом вносили зелёную ёлку, украшали её. По самой древней традиции игрушки делали из специально приготовленного теста, конфет, яблок, а зажжённые свечи напоминали о костре, который жгли в древности. Под елку клали подарки для каждого члена семьи, а во все время рождественского ужина должна была гореть свеча. И ужин, и подарки — все должно было обеспечить семье благополучный год и сытую жизнь. С наступлением Рождества кончался пост и начиналось весёлое время Святок — переодевания, маскарады, святочные гаданья, шутливые стихи. Праздник Рождества совпадал по времени с зимним солнцестоянием: самая длинная ночь проходила и дни начинали увеличиваться. Люди говорили: солнце на лето, зима на мороз.
Время от Рождества до Крещения насыщено событиями особенно значительными. Через неделю после Рождества наступал Новый год — по старому стилю. Когда-то в России Новый год начинался 1 сентября, а счет вёлся от сотворения мира. Но однажды Москва праздновала Новый год дважды. Как всегда, 1 сентября 7208 г. все порадовались хорошему урожаю и наступлению нового 7209 г., а 19 сентября на Ивановской площади в Кремле был оглашён именной указ Петра I «О писании впредь Генваря с 1 числа 1700 г. во всех бумагах лета от Рождества Христова, а не от сотворения мира». В том же указе велено было следующий день после 31 декабря 7208 г. от сотворения мира считать 1 января 1700 года. Оглашён ещё один указ — «О праздновании Нового года». Всем москвичам предписывалось отметить это событие особенно торжественно, пускать ракеты и стрелять из мушкетов, людям зажиточным украсить свои дома хвоей «из древ и ветвей сосновых, еловых и можжевеловых», а с наступлением ночи зажигать огни. Пётр сам подал пример: в канун Нового года зажёг первую ракету на Красной площади и дал сигнал открытию праздника. Гуляние продолжалось всю ночь: улицы осветились иллюминацией из горящих плошек, взлетали ракеты, звонили колокола, раздавались звуки труб и литавр, пушечная и оружейная пальба. Россия вступила в новое столетие вместе с Европой — начинался XVIII век. Новый год праздновали через неделю после Рождества. Это уже не семейный праздник — его отмечали балами и маскарадами: и
публичными, и домашними.
На Новый год было принято сочинять пророчества. Целая неделя проходила в веселых праздниках: балы, театральные представления. На Неве, а в Москве прямо на льду Москвы-реки у Каменного моста устраивали состязания в быстрой езде на тройках, на площадях устраивали ледяные катальные горки. Это совершенно особенные сооружения — их описал Павел Петрович Свиньин, литератор пушкинского времени: «Ледяные горы основываются на деревянных столбах, иногда до 8 сажен и более в вышину, с коих делается постепенная покатость на несколько сажен в длину, также утвержденная на столбах. Они выкладываются кубическими кусками льда, которые после поливаются водою и смёрзшись представляют совершенно гладкую поверхность, подобную зеркалу. Простой народ катается с них на лубках, ледянках и на санях, а кто не умеет управлять оными, тот садится в них с катальщиком, который наблюдает, чтобы сани держались в прямой линии. Нельзя ни с чем сравнить удовольствия, когда видишь себя перелетающим в одно мгновение ока 40 или 50 саженей — это кажется очарованием!.. Ввечеру горы освещаются фонарями; отражение сей массы разноцветных огней в снегу, мешаясь с тенями, представляет необыкновенное зрелище не только для иностранца, но для самого русского: это совершенная фантасмагория!» Ледяные горы — не только народная забава. Англичанка Марта Вильмот описывает свои впечатления от катания на горах в Москве в 1804 г.: «Несколько дней назад я впервые в жизни каталась с ледяных гор… Это чрезвычайно забавно. Мы поднялись по меньшей мере футов на 80 по лестнице и здесь наверху увидели увитую зелёной хвоей прелестную беседку, от которой до самой земли тянулась ледяная дорожка, обсаженная деревьями. Гору полили водой, которая моментально замерзла, превратившись в совершенно гладкий лёд. Ну, хорошо, давайте ещё раз поднимемся в беседку и усядемся в кресло с каким-нибудь компаньоном. У кресла вместо ножек полозья. Человек на коньках, стоящий сзади, толкает высокие сани и, направляя их, катится вместе с вами. Вы стремительно несётесь вниз, и, пока гора не кончится, остановиться невозможно. Мне кажется, ощущение при этом такое, будто летишь по воздуху как птица. По тому, что я спускалась семь раз, вы можете понять, насколько мне понравилось катание с ледяных гор».

*      *      *

Русское Рождество: до советской власти.

Рождество в современной РФ — довесок к Новому году. В большинстве западных христианских стран всё наоборот: главные праздники — как раз рождественские, а Новый год — приятный бонус.

В Российской Империи Рождество праздновали 25 декабря. Дни от Рождества до Крещения тоже имели особое значение — этот период назывался Святками и его в той или иной форме отмечали все славянские народы Европы. В деревнях Святки сохранились до самой революции — по сути это был отголосок более древних языческих ритуалов, которые под влиянием христианства перемешались с церковными.  Существовали традиционные святочные развлечения — колядование, гадание (особенно у девушек), процессии со звездой и медведем и еще множество других мелких ритуалов, вполне языческих по духу.

Разумеется, формально церковь все это не приветствовала и даже осуждала, но на деле забавные народные обычаи никому не мешали и сохранились в неизменном виде до самой революции. Сейчас они забыты, в основном из-за повсеместной урбанизации. Ряженые колядовщики встречаются до сих пор, но это обычно не продолжение живой традиции, а искусственная попытка её возродить.

В сёлах и в городах Рождество праздновали по-разному. В аристократических и буржуазных кругах были популярны рождественские балы и маскарады. Публика победнее развлекалась балаганами и вертепами, представлявшими сценки на рождественскую тему. Городских и деревенских жителей объединяли всенощные службы в церквях.

chx08

К Рождеству заканчивался самый строгий пост, и обычай накрывать богатый стол существовал очень давно. А вот рождественская елка — это уже весьма современный атрибут. Считается, что этот обычай появился в Германии и оттуда распространился по всему миру в XIX веке. В России ёлки появились при Александре I — первую ель установили в императорском дворце для будущей императрицы Александры Федоровны, совсем недавно приехавшей в Россию. После того как её супруг Николай Павлович взошёл на престол, ёлки в Зимнем дворце для детей царской семьи и великих князей превратились в традицию.

Тогдашние рождественские ёлки отличались от современных: их не украшали специальными игрушками, но могли развешивать на ветвях подарки или съедобные мелочи вроде яблок, печенья или пряников, которые детям разрешалось съесть после наступления Рождества. Подарки поначалу дарили открыто, а не от имени Деда Мороза (которого ещё не существовало) или Святого Николая (этот обычай появился ближе к концу века).

На исходе царствования Николая I рождественская ёлка стала общепринятым атрибутом городского Рождества — и у дворян, и у купцов, и у мещан. Ёлками торговали крестьяне, специально привозившие их на ёлочные базары. Поначалу ёлка была второстепенной декорацией, но позже её размер стал важен: чем больше ель, тем солиднее хозяин дома.

В 50-х годах рождественские ёлки стали устраивать в дворянских и купеческих собраниях, офицерских клубах и прочих общественных местах. Праздник постепенно превращался из семейного в общий: горожане с детьми стали ходить друг к другу в гости во второй день Рождества. Зажиточные семьи обычно старались произвести впечатление на друзей — это было своего рода соревнование на самую большую, пушистую и богато украшенную ёлку.

При Александре III появилась новая традиция — император вместе с семьей приходил на ёлку поздравить чинов своего Конвоя и Дворцовой полиции и подарить им что-нибудь. Причем императорская семья приезжала как 25, так и 26 числа, чтобы застать тех, кто 25 декабря стоял в карауле.

chx07

Всего за два-три десятилетия рождественская ёлка превратилась в традицию. Ёлки устанавливали в многочисленных общественных заведениях, в частных домах, в гимназиях. Священники устраивали ёлки для своих прихожан (иногда у себя дома). В городах организовывали благотворительные балы и ёлки — выручку от продажи билетов передавали в приюты, больницы и даже тюрьмы.

Постепенно сложился ритуал: праздник встречать в кругу семьи, а после ходить в гости. Как правило, весь второй день проходил в разъездах — нужно было лично поздравить всех друзей и знакомых. В 90-е годы XIX века задачу сильно облегчило появление рождественских открыток. Обычно на них изображали празднующие Рождество семьи или детей на фоне ёлок и зимних пейзажей, встречались и народные святочные мотивы. Открытку важно было подписать как можно более красивым почерком.

В русской литературе сложился особый жанр святочных рассказов. Появились они под влиянием западных, но существенно отличались от них социальным пафосом, характерными для русской литературы. Иностранные рождественские истории обязательно заканчивались благополучно (часто вопреки логике), а русские часто завершались печально. Святочные рассказы с удовольствием писали мастера русской литературы — Достоевский, Чехов, Лесков, Куприн и многие другие.

chx06

Наряжать рождественскую ёлку начали в Петербурге. Вскоре мода на игрушки распространилась в Москве и в губернских городах. К началу ХХ века наряженная ёлка стала неотъемлемой частью городской жизни, и даже в селах постепенно стала вытеснять традиционные святки, во всяком случае, в дворянских поместьях.

Русский писатель Иван Шмелев в эмиграции вспоминал о рождественских традициях своего детства:

«Перед Рождеством, дня за три, на рынках, на площадях, — лес елок. А какие елки! Этого добра в России сколько хочешь. Не так, как здесь, — тычинки. У нашей елки… как отогреется, расправит лапы, — чаща. На Театральной площади, бывало, — лес. Стоят, в снегу. А снег повалит, — потерял дорогу! Мужики, в тулупах, как в лесу. Народ гуляет, выбирает. Собаки в елках — будто волки, право. Костры горят, погреться. Дым столбом. Сбитенщики ходят, аукаются в елках: „Эй, сла-дкий сбитень! калачики горя-чи!..“

Темнеет рано. Кондитерские горят огнями, медью и красным лаком зеркально-сверкающих простенков. Окна завалены доверху: атласные голубые бонбоньерки, — в мелко воздушных буфчиках, с золотыми застежками, — с деликатнейшим шоколадом от Эйнема, от Абрикосова, от Сиу… пуншевая, Бормана, карамель-бочонки, россыпи монпансье Ландрина, шашечки-сливки Флея, ромовые буше от Фельца, пирожные от Трамбле… Барышни-продавщицы замотались: заказы и заказы, на суп-англез, на парижский пирог в мороженом, на ромовые кексы и пломбиры…

chx09

И в доме — Рождество. Пахнет натертыми полами, мастикой, елкой. Лампы не горят, а все лампадки. Печки трещат-пылают. Тихий свет, святой. В холодном зале таинственно темнеет елка, еще пустая, — другая, чем на рынке. За ней чуть брезжит алый огонек лампадки, — звездочки, в лесу как будто… А завтра!..<…> Топотом шумят в передней. Мальчишки, славить… Все мои друзья: сапожниковы, скорнячата. Им дают желтый бумажный рублик и по пирогу с ливером, а Золе подносят и зеленый стаканчик водки.<…> Позванивает в парадном колокольчик, и будет звонить до ночи. Приходит много людей поздравить. Перед иконой поют священники, и огромный дьякон вскрикивает так страшно, что у меня вздрагивает в груди. И вздрагивает все на елке, до серебряной звездочки наверху. Приходят-уходят люди с красными лицами, в белых воротничках, пьют у стола и крякают».

Полностью:Спутник и Погром

*        *        *

Пётр Николаевич КРАСНОВ.
РОЖДЕСТВО В СТАРОМ ПЕТЕРБУРГЕ.
(фрагмент из романа "Ненависть")

"…Только начинало светать. В синих туманах тонули дали Ивановской улицы. Было холодно. За ночь снег нападал и подбелил разъезженные улицы с пожелтевшими колеями. Дворники дружно скребли железными скребками панели. Пухлые грядки снега ложились поперек скользких обледенелых плит. Кое-где уже было посыпано хрустящим под ногами
желтым речным песком. На широкой и пустынной в этом месте Николаевской подувал ледяной ветерок с Семёновского плаца. Мороз крепко кусал за уши и за нос. Жёлтые и скучные по улицам еще горели фонари и говорили о прошедшей длинной ночи. Уже издали увидал Гурочка в белых волнах морозного тумана парящих на холоду мелких крестьянских лошадок, низкие деревенские розвальни и елки. Он ускорил шаги.

У Косого рынка, с колоннами высокой галереи, с широкими отверстиями подвалов внизу, мужики выгружали елки. Пахнуло душистым лесным запахом моха и хвои. Сладостно защемило сердце Гурочки.
В утреннем морозном воздухе редкие голоса звучали глухо. Низко опустив голову, тяжело и надрывно кашляла лошадь. Вдоль панелей настоящий лес вырастал. Ёлки – большие, в два человеческих роста – «вот такую бы нам!..», и маленькие, еле от земли видные, в пять коротеньких веток, становились аллеями. Мохнатые лапы ветвей были задраны кверху и подвязаны мочалой. Целые горы ёлок без крестовин были навалены одна на другую. Лавочные молодцы в полушубках и белых холщовых передниках, в меховых шапках похаживали подле, похлопывали руками в кожаных однопалых, жёлтых рукавицах.
У лестниц, ведущих в подвалы, стоймя стояли мороженые громадные осетры и белуги, в бочках в снегу, как в бриллиантовой россыпи, лежали судаки, стояли корзины с корюшкой и со снетками и вкусно пахло мороженой рыбой. Рядом висели скотские туши, дыбились колоды
свиней, и в берестяных лукошках грудами были навалены битые рябчики и тетёрки. Гурочка потоптался по ёлочным аллеям, увидал гимназиста болгарина Рудагова, своего одноклассника, и пошёл с ним в гимназию.
Праздничное настроение его не покидало.

* * *
В гимназии по коридорам и классам горели керосиновые лампы. Первый урок тянулся томительно, долго. Старый латинист-чех вызывал по очереди, и шёл перевод Саллюстия с разбором всех грамматических тонкостей латинского языка. Батюшку, конечно, «заговорили». Он и сам охотно пошёл на это, поддаваясь общему предрождественскому настроению. Лампы были погашены. В окна лился холодный, матовый свет хмурого зимнего дня. В классе было свежо. Батюшка, высокий и худощавый, в чёрной с проседью, красивой бороде ходил то около досок, то в проходах между парт и рассказывал о разных Рождественских
обычаях в России и заграницей.

– Вот у нас, в Петербурге, этого нет, чтобы со звездою по домам ходить… У нас только ёлки – это более немецкий обычай… А на юге у нас, и вообще по деревням собираются мальчики, устраивают этакую пёструю звезду с фонарём внутри, светящую на палке, и ходят по
домам. Поют тропарь праздника и разные такие рождественские песни «колядки»… Хозяева наделяют ребят чем, кто может. Кто сластей даст, кто колбасы, кто хлеба, кто гусятины, вот и у самых бедных становится сытный праздник Христов. Так ведь это же праздник бедняков!..
Праздник милосердия и подарков… В Вифлеемском вертепе, просто сказать – в хлеву, – Пресвятая Дева Мария родила Отроча млада Превечного Бога. Ангелы воспели Ему хвалу, пастухи поклонились Ему и волхвы из далеких стран принесли Ему, Младенцу Христу, драгоценные дары.

Отец Ксенофонт окинул класс грустными глазами и сказал:
– Ну, вот ты, премудрый Майданов… Чему ты улыбаешься, невер?.. Дарвина понюхал – всезнающим философом себя возомнил? Ты, брат, не стесняйся, встань! Когда я тебе говорю. Ноги у тебя от этого не отвалятся. И руку из кармана вынь. Перед духовным отцом стоишь. Ты что, брат, думаешь?.. Сказки рассказывает старый поп?
– Я, батюшка, ничего… Только мало ли легенд?..
– Эх, ты стоеросовая дубина!.. Легенда!.. Сказки, скажи!.. Но, почему же на протяжении девятнадцати веков люди живут этой легендой, этой сказкой?.. Благоуханно вечна она… Вот давно ли народился твой, Майданов, Дарвин, а уже протух, провонял, и серьёзные учёные отказались от него… И вернулись к тому, что без Бога и самого мира не могло бы быть. Единым Божиим промыслом создана вся мудрая механика вселенной… Ты знаешь ли, всеучёный Майданов, что в католической Германии и Франции в этот день в костёлах устанавливают вертепы? И сколько подчас тонкого искусства, глубокой мысли вложено в эти маленькие раскрашенные фигурки из дерева, из гипса, или папье-маше. В вертепе сделаны ясли, солома висит из решётки, стоят волы, осёл, овцы. Тут же сидит святой Иосиф и Дева Мария. В яслях младенец Христос… А дальше изображена пустыня, волхвы на верблюдах и звезда в небе… Прямо картина… В этот день в костел идут поселяне-французы, немцы ремесленники, ведут детей, преклоняют колени перед вертепом и смотрят, и молятся, и сколько тихой радости вливается незаметно в их души… Что же, премудрый Майданов, они все глупее тебя, гимназиста верзилы?.. Ты вот дорос до того, что считаешь, что стыдно молиться Богу и верить в Него. Погоди!.. Дорастёшь и того часа, когда вспомнишь о Нём и прибежишь под Его защиту. Только не поздно ли будет? Ну, садись, и помни – сказал Христос: «Будьте такими, как дети. Их есть Царство Небесное…».

Резкий звонок внизу, у лестницы, возвестил большую перемену. Батюшка поклонился и, шурша пахнущей ладаном и розовым маслом рясой, вышел из класса…".

Париж, 1934 г.