Автор -Наталья Андреевская .
Сначала я несколько часов стою на сжигающем солнцепеке. Потому, что ни тени, ни мест для сиденья просто нет. Я – на дворе батайской исправительной колонии строгого режима, в преддверии свидания на общих основаниях. Что меня сюда привело? Сказать что просто журналистская судьба – значит не сказать ничего. Поскольку журналистика «довела» меня практически до дружбы с человеком, которому в свое время «влепили» 17 (!) лет «строгача».
…Мою фамилию выкрикивают одной из первых. И вот я вхожу через проходную «на территорию». Сначала меня обыскивают при входе – очень унизительно, но, вероятно, необходимо. Следующая проверка еще более тщательна, и у меня рассматривают даже нижнее белье, а вызвавшую некоторые подозрения женщину просят снять и его. (Я в это время стою, по приказу, отвернувшись к стене.) Всякий раз, после досмотра, на возглас работниц «Проходите!» я отвечала «Спасибо!», чем неизменно их шокировала. Скорее всего, им, бедняжкам, не часто приходится такое слышать. И, наконец, я в общей комнате свиданий, где на самом «крутом» месте сидит мой визави, Петр Молодидов, который стал для одних – Первым Казаком, а для других – Умышленным Убийцей, чуть ли не маньяком. ОН ШИЛ ПЕРВЫЙ ФЛАГ Это сейчас, по прошествии пары десятков лет, новоявленные казаки и атаманы, не замеченные в начале движения, спокойно и красиво говорят об истории. В том числе, и истории возрождения казачества. На самом же деле, этот перелом пестрел кровью и потом. И бесстрашием. – У меня с детства было две мечты, – говорит Петр Молодидов, – воссоздать казачий флаг и погибнуть в бою. Первая осуществилась. Вторая пока нет. Таким его воспитала бабушка, донская дворянка, воспитанница новочеркасской мариинской гимназии, намеренно вложившая во внука всю силу своей казачьей души: придет наше время, Петенька, и тогда его не упусти! – Я думал, что окажусь не единственным, кто захочет сшить знамя Войска Донского. Думал, что и поумнее меня найдутся знатоки истории. Но вышло так, что именно я дома на швейной машинке сострочил первый флаг. Красную полосу вырезал из советских знамен, синий и желтый ситец казаки собирали по лоскутам. Это был самый первый казачий флаг в стране. С ним казаки пикетировали областную администрацию, захватывали ростовский обком (знамя развевалось над ним, как над Рейхстагом), и, конечно, воевали. Я узнавала, что некоторое время этот флаг находился в музее истории донского казачества, а потом был передан в новочеркасский кадетский корпус, как раритет. Без имени «автора». …Молодидов сразу с головой ушел в казачье движение, в результате чего потерял семью, которой абсолютно перестал заниматься. Дочери до сих пор даже не общаются с ним. Вообще же, Петя относится к той категории казаков, которые рождены исключительно для войны. Мирная жизнь для таких — невыносима. Они войну для себя найдут обязательно. И, «глотнув» первой крови, уже никогда не смогут адаптироваться к обыденному существованию, где надо воспитывать детей и созидать. Эти воины очень хороши в боевой обстановке, они всегда ведут к победе и совершают немыслимые подвиги, становясь героями, но в остальное время они мучаются сами и мучают других. В головах у них творится нечто совсем отличное от психики среднестатистических граждан. Они с большим удовольствием гибнут, чем живут. Петр воевал в Приднестровье, Абхазии, Южной Осетии. В Приднестровье создал свой знаменитый 96 полк, который потом сражался по всему Кавказу. Название своему воинскому формированию Молодидов взял историческое – 96 полк существовал в 1920 году и состоял из донских повстанческих отрядов. Он погиб полностью, прикрывая отступление белой гвардии на Новороссийск. Такими же отчаянными смертниками были и бойцы-молодидовцы. В полк всегда был очень строгий отбор: записывали только тех, кто уже принимал участие в боевых действиях. — Я всегда говорил, — рассказывает мне Молодидов, — что как только возникнет материальная заинтересованность быть казаком, таких «казачков» станет много. Хочется им напомнить, что казачьи права и привилегии означают, в первую очередь, обязанности. По нашим законам, казак, отказывающийся идти на войну, подлежит расстрелу, как предатель и дезертир. Обывательская жизнь не для нас. Казаки не должны петь и плясать на фольклорных фестивалях, они должны сражаться. 17 ЛЕТ СТРОГОГО РЕЖИМА Молодидов уже семь лет сидит в батайской колонии строгого режима. И сидеть ему еще десять. Такой солидный срок он получил за убийства троих человек – одного грузина и двоих армян. 8 июля 2001 года вместе со своими боевыми товарищами он совершил убийство Кардавы, которому пришло в голову хвастаться перед ними своим участием в составе военных грузинских формирований в боевых действиях на территории Абхазии. Ссора возникла мгновенно. Бывшего грузинского боевика начали бить. И забили до смерти. Труп был упакован в два мешка и вывезен на одну из ростовских свалок. Через полгода, 2 января 2002 года, Молодидов узнал об изнасиловании своей знакомой двумя армянами, Баликчяном и Мушикьяном. Их тоже били до смерти. Мушикьяна задушили бельевой веревкой. Молодидова осудили по 105 статье УК РФ за умышленное убийство, совершенное в отношении двух и более лиц с особой жестокостью и по предварительному сговору. На мой вопрос, жалеет ли он о содеянном, Петр отвечает – нет, и добавляет: — Добрососедские отношения с другими народами, конечно, нужны. Мы рады хорошим гостям. Но это не значит, что приехавшие на мою землю инородцы будут гадить на моих глазах, а я буду молчать и терпеть. Самосуд он признает в том случае, если другого пути нет. Молодидов вспоминает о времени чеченской войны, повлиявшей на его нынешнее мировоззрение: — Пока у нас в начале 90-х казаки возрождали фольклор, чеченцы собирали оружие. Я помню, как мы поехали на похороны моего друга, терского атамана Подколзина, жестоко убитого чеченцами. Ни его, ни его семью местная милиция и местная власть не защитили, и не собирались защищать. Дудаев тогда открыто заявлял, что если казаки соберутся на похороны – расстреляем. Дудаевцы орали вокруг: долой русских, смерть казакам! А пришедшие на похороны терские старики и старухи кричали в ответ: проклятые звери, у вас под ногами будет гореть наша казачья земля! Когда мы уезжали из Чечни, нас обступили женщины: казаки! защитите! иначе нам «крышка»! правительству на нас плевать… Этих женщин давно нет в живых. А уже в Ростове ко мне прибежала русская бабушка, беженка из Чечни. Она работала курьером, жила в какой-то халупе, и однажды увидела выходящим из собственного шикарного особняка того самого чеченца, который убивал ее семью. По-твоему, я должен на это реагировать спокойно?! Ведь, по сути, чеченцы и ингуши выиграли тогдашнее этническое противостояние на Кавказе и прогнали русских и казаков. Семь уже «отмотанных» лет и предстоящие долгие десять ничуть не охладили пыл казака-разбойника. Он ведет активную переписку с товарищами и журналистами. Он в курсе всех политических и казачьих событий. Я регулярно получаю от него толстые заказные эпистолы, где даже каждый листок письма имеет стильный логотип 96-го полка и рядом – куча корреспонденций и вырезок из массы российских и зарубежных газет, уникальные дореволюционные документы. Я едва успеваю все это прочесть. Я смеюсь: «Петя, ты скоро организуешь станицу Тюремную и хутора Верхние и Нижние Нары». Причем, это имеет под собой основу – Молодидов уже многих в тюрьме увлек казачьей идеей. В своем последнем письме, пришедшем уже после нашего свидания, он написал: «Фашизм – захват чужой территории, а национализм, наоборот, – любовь к своей родине, но есть еще активная форма защиты своей земли и своего народа от любых посягательств. Свою родину мало просто любить, ее надо защищать». Что он будет делать, когда выйдет на свободу? Я уверена, его убеждения не изменятся и Петр не сможет просто и покойно доживать свою жизнь. И обязательно ввяжется во что-нибудь опять. Он боец, активный защитник. А книжки, как говорит он сам, «мы будем писать позже». И добавляет, что могила Подколзина жжет его до сих пор.
газета \»Новый День-Новочеркасск\»
№30 23-29 июля 2008 г.