«НЕРусские евреи. Фильм второй. 1918 — 1948».
(Русского в них только черта оседлости, читай 300 поговорок про жидов .С нетерпением ждём фильм «НЕРусские евреи. Фильм четвёртый. 1991 — 2017»)
РФ, реж.жидист Сергей Нурмамед, автор и ведущий жидист Леонид Парфёнов.
Поведав в первой части своей трилогии о положении дел до революции, в новом фильме Леонид Парфёнов в красках описывает три десятилетия «советской юдофилии», когда евреи — «главные творцы социализма», «вторая титульная столичная нация» (постепенно спаивающаяся с первой) и «ненадолго — четвёртый народ страны после трёх славянских».
Если вы видели первую картину, объяснять вам ничего не надо — продолжение столь же крутое: бездна исторических сведений, лёгкость и одновременно мощь подачи, множество эффектных визуальных находок. Если пропустили — есть возможность «нагнать» упущенное, так как специально к случаю её заново выпускают в прокат.
Кстати, любопытнейший факт: по итогам 2016-го года «До революции» стал самым кассовым фильмом в российском ограниченном прокате. Тут, конечно, сказались два фактора: безусловное доверие к автору — и понимание того, что до завершения всей трилогии ленту нигде более не покажут (если «Русские евреи» и попадут на ТВ, то уже в законченном своём виде). Выход второй серии количество зрителей наверняка увеличит: советское время нам и ближе, и интереснее.
«Двубожие революции» —жид Ленин и жид Троцкий. Троцкий себя евреем не считал: он — «русский революционер-интернационалист», занимающий пост, соответствующий нынешнему министру обороны: «С давних времён еврей впервые командует армией. Русской армией». Проведя всю гражданскую войну в разъездах, именно Троцкий сумел найти для простых солдат те слова, которые не нашли белые офицеры, — обеспечив таким образом победу Красной армии. Отмечая его заслуги, Гатчину переименовывают в Троцк.
Ближе к концу повествования Парфёнов подробно реконструирует убийство Троцкого, не только проецируя взлёт и падение столь крупной фигуры на судьбу всего остального еврейства, но и ретушируя тем самым отсутствие в картине другого большого цельного сюжета (каким было убийство мальчика в первой серии).
При этом линия с Троцким лишь обрамляет тот огромный массив информации, что плотно втиснут здесь в два часа экранного времени.
Со свойственной ему элегантностью Парфёнов тасует «еврейскую колоду», не только подкидывая нам всё новые и новые имена, но и умудряясь найти для каждого если не минутку, то чёткое запоминающееся определение. Михаил Кольцов — «ключевой деятель всей довоенной прессы», Раневская — «интересная чудачка в возрасте», Дунаевский — «основатель советской киномузыки». Говоря о кино, он справедливо обособляет Дзигу Вертова и Эйзенштейна, но дальше ему вполне достаточно просто перечислить фамилии: Козинцев и Трауберг, Хейфиц и Зархи, Юткевич, Ромм, Эрмлер — вот кто стоял за массовым кино в Советском Союзе.
Но евреи — не только «особо чуткая аудитория нового искусства» (Есенин признавался: «В России кроме еврейских девушек никто нас не читал»), но и «очевидный кадровый ресурс большевиков», выметших в революцию весь предыдущий государственный аппарат. «Они особенно быстро становятся советскими людьми» и «знают, как надо», они — основатели и первые вожди комсомола, на Лубянке они доминируют во внешней разведке. Останавливаясь на фигуре знаменитой Любки Фейгельман, Парфёнов отмечает, что своя «еврейская пленительница русского большевистского сердца» была почти у каждого из вождей, кроме Сталина и Калинина.