Декларированный через осведомленные источники в СМИ отказ Кремля от перезаключения договора с Татарстаном не на шутку обеспокоил элиты республики. Теперь они решают, и приватно, в московских кабинетах, и публично, две взаимоисключающие задачи: с одной стороны, убедить центр, что в договоре нет ничего страшного и опасного для единства России, а потому от перезаключения России не убудет, а с другой — убедить ту же инстанцию, что народ Татарстана настолько дорожит и гордится договором, что его непродление немедленно вызовет волнения и протесты, которых лучше избежать, особенно незадолго до президентских выборовНетрудно заметить, что одно утверждение заметно противоречит другому. Если договор настолько неважен, то почему к нему так прикипело народное сердце, что готово якобы бунтовать? Но на самом деле, конечно, и то и другое утверждение являются ложью. Договор, даже в том виде, в котором он существует сейчас, достаточно опасен для единства России, причем никакой особой сердечной привязанности в реальных массах граждан Татарстана к нему не наблюдается.
40% населения республики составляют русские, для которых договор оказался своеобразной стеной, отделяющей их от остальной России.
Если в стране в целом русские составляют настолько внушительное большинство, что некоторые политологи даже задают риторические вопросы: «Зачем столь преобладающему народу какие-то гарантии национальных и культурных прав, он и так сильнее всех?», то в Татарстане благодаря имитации республиканского гражданства при помощи системы вкладышей (а по сути — квазипаспортов) русские постоянно ощущают себя в положении нацменьшинства, которому указывают на свое место.
Вкладыши, узаконенные тем самым договором, являются формой дискриминации — за пределами республики они вызывают в государственных органах РФ удивление, а получить безвкладышевый паспорт — отдельная процедура, полная унижений.
Не говоря уж о специфичной языковой политике республики. Договор признает существование государственного языка республики Татарстан и узаконивает требование знания языка для занятия высшей государственной должности в республике.
На госязыке составляется тот самый вкладыш-квазипаспорт. И поскольку каждый квазигражданин Татарстана должен иметь возможность вкладыш прочесть, он обязан в принудительном порядке изучать татарский язык в школе.
Для оказавшихся в положении нацменьшинства русских налицо — двойная проблема. Во-первых, не владея языком в естественном бытовом использовании, они не могут рассчитывать на высокие оценки по нему. Во-вторых, школьники Татарстана недополучают уроков русского языка на 40%. 700 часов в год против 1200 часов в соседних областях. Здесь уже фактическая дискриминация, которая существенно скажется на поступлении школьников в вузы и на их будущую профпригодность.
Однако главную опасность для России составляет даже не содержание, а сам факт договора. Даже если за словом «договор» будут следовать рисунки котиков, то такая мина под Россию сильнее, чем любые налоговые и бюджетные преференции бездоговорным республикам на Кавказе.
Россия по своему административно-государственному устройству является федерацией. Федерации делятся на договорные и недоговорные.
Договорными федерациями, рассматриваемыми как объединение изначально самостоятельных субъектов с потенциальной возможностью их отделения, были, к примеру, СССР, СФРЮ, ЧССР — для всех трех федераций договорной их характер оказался причиной гибели. Из современных федераций договорными являются США и Швейцария — и в той и в другой стране возникали гражданские войны между группами субъектов — швейцарская 1847-го и американская 1861-1865 годов.
К недоговорным федерациям, где федерация является формой административной организации единого суверенного государства, лишь разделяющегося на субъекты, относятся Германия, Бразилия и должна была бы относиться Россия, если бы… Правильно, — если бы не злосчастный договор центра с Татарстаном. В свое время, в эпоху парада суверенитетов, таких договоров было множество, теперь остался один. Но именно с него, с особой позиции Татарстана, тот, едва не ставший для нас последним, парад и начался.
И пока договор сохраняется, Россия — не единая страна, поделенная ради управленческого удобства на самоуправляемые субъекты, а договорная федерация. И то, что Татарстан воспользовался своим правом заключить договор с центром, а остальные субъекты — не воспользовались, — их трудности. По сути же, пока договор длится, именно он выступает идеальным — в кавычках — типом отношений центра и республик, а, может быть, даже центра и областей.
Не забудем, что договор ко всему прочему еще и делает Татарстан суверенным государством.
Прямо в нем в версии 2007-го такое не прописано, но в нем упоминается постыдный для центра договор 1994 года, так возмущавший некогда Александра Солженицына. И прибавляется, что тот договор был заключен «на основе референдума республики Татарстан, проведенного 21 марта 1992-го».
Утвержденная голосованием (кто знает — честно ли подсчитанным) тех смутных времен формула звучала так: «Согласны ли вы, что республика Татарстан — суверенное государство, субъект международного права, строящее свои отношения с Российской Федерацией и другими республиками, государствами на основе равноправных договоров?»
Иными словами, пока тот референдум упоминается где-либо как правовой факт, Татарстан де-факто признается суверенным государством, субъектом международного права, строящим отношения с Российской Федерацией и загадочными другими республиками (Украина? Казахстан? Литва? — явно упоминаются республики бывшего СССР) на основах равноправия. Значит ли ситуация, что и прочие субъекты РФ в скрытом виде, имплицитно, обладают тем же статусом?
Я не буду сейчас говорить об общих проблемах нашего федерализма, о странной конструкции асимметричной федерации, которая заведомо дискриминирует регионы с русским большинством, о формировании в некоторых республиках более или менее явных этнократий, заточенных на дискриминацию русского населения, даже когда оно является большинством. Не буду и рассуждать о том, что лучше для России унитаризм или лишенный этнократических элементов равноправный федерализм.
Все перечисленное очень важно, но меркнет по сравнению с феноменом криптосуверенного государства, базирующегося на референдуме 1992 года в качестве субъекта международного права.
В свое время Расул Гамзатов шутил, что «Дагестан добровольно не входил в состав России и добровольно из него не выйдет». В Татарстане активно формируется мифология о том, что здешняя земля вошла в состав России едва ли не по договору, а значит и может выйти по договору. Воспаленные националисты уже рассуждают о России-соседе. И даже если их меньшинство, то налицо зародыш тех смут, которые разгораются и взрывают конструкцию России в годину невзгод, как в 1917-м или 1991 году. И — просто по законам истории — однажды невзгоды ждут нас вновь. Будет очень обидно, если они ознаменуются очередным выпуском из состава России нового поколения враждебных соседей.
Если мы не хотим думать о таком даже в теории, если для нас абсурдна мысль, что однажды Николая Лобачевского объявят иностранцем, как сейчас объявляют иностранцами Игоря Сикорского или Сергея Королева на том основании, что они успели пожить и на Украине, то баобабы двойного суверенитета надо выкорчевывать. Тем более что они не такие уж и маленькие.
http://novorossia.pro
* * *
Рустам Нургалиевич Минни-ханов (род. 1 марта 1957, село Новый Арыш, Татарская АССР) — Президент Республики Татарстан с 25 марта 2010 года. Член Высшего совета партии «Единая Россия».Председатель совета директоров ОАО «Татнефть», председатель совета директоров ОАО «Татнефтехиминвест-холдинг», председатель совета директоров ОАО «Связьинвестнефтехим», председатель попечительского совета футбольного клуба Рубин.
* * *
Прецедент Татарстана. Второго договора быть не должно.
Историческая легенда гласит, что свергнувший последнего римского императора варварский военачальник и впоследствии, по сути, первый король Италии Одоакр отправил символы императорской власти — пурпурную мантию и корону — в Константинополь, сопроводив «посылку» посланием со словами: «Как солнце одно на небе, так и на земле должен быть один император».
И хотя эту историю и день нынешний разделяют полторы тысячи лет, смысл простой и предельно понятной фразы варварского командира относится к разряду вечных истин: у державы может быть только один правитель, а если их несколько, то эта ситуация и есть то самое висящее на стене метафорическое ружье, которое рано или поздно выстрелит Войной Алой и Белой розы, тимуридов и чингизидов, союза и конфедерации…
Еще одна легенда, более похожая на быль, не столь древняя, как первая, говорит, что на заре девяностых перед элитой нынешнего Татарстана встал вопрос выбора: взять ли на себя имя булгар — народа, принявшего участие в этногенезе казанских татар и чувашей, создавшего некогда первое мусульманское государство на средней Волге и довольно долго сопротивлявшегося агрессии монголов, или же признать себя преемниками тех самых агрессоров, точнее, их последышей из Золотой Орды, именовавшихся на Руси татарами.
И выбор был сделан в пользу вторых, потому как «татары и русских били», да и территория Улуса Джучи в десятки раз превышала территорию Волжской Булгарии. Новые придворные ученые даже постарались вывести корни первого президента суверенного Татарстана Минтимера Шаймиева от самого Чингисхана, а татарские националисты придумали себе развлечение отмечать захваты и разорение Батыем русских городов. Правда, подавляющее большинство населения Татарстана выходку неадекватов проигнорировало.
На самом деле, конечно, вышеупомянутый этногенез казанских и прочих тюркских народов России — штука сложная, потому считать их как прямыми потомками булгар или же кипчакоязычного преимущественно тюркского населения Золотой Орды на излете существования этого полукочевого государства означает быть правым и неправым одновременно.
В Российской империи, например, татарами называли всех тюрок-мусульман, включая нынешних азербайджанцев. Сами же экс-подданные Казанского ханства предпочитали называть себя просто и без обиняков — казанцами. За сведение же поволжских, сибирских, крымских и астраханских мусульман к единому этническому знаменателю следует благодарить тех же большевиков, отметившихся также нацбилдингом украинцев, белорусов, алтайцев, киргизов и других народов, создав им собственные «имперские» идеи, а построенному на осколках империи «государству рабочих и крестьян» — многочисленные и ожесточенные межэтнические конфликты.
Впрочем, даже подсев на идею имперского «златоордынства», казанские власти, в отличие от не менее строптивого Грозного, никогда не были готовы воевать за нее. Они прекрасно понимали свое геополитическое положение в Поволжье, где их со всех сторон окружали русские и фино-угорские области, а также оспаривавшие пальму первенства в мифах исламо-тюркской имперскости ближайшие родственники — башкиры, которые на суверенной волне девяностых, в свою очередь, видели себя наследниками державы Атиллы, и из-за бьющего через край обоюдного величия между соседями возникало непонимание, порой переходящее в откровенную вражду…
При этом новых правителей Казани вполне устраивал статус-кво региона с особыми полномочиями, щедро получавшего дотации из Москвы и смотревшего на эту самую Москву со снисхождением более мудрого и старшего брата, в свое время лишь по недоразумению упустившего некогда славянским данникам властные полномочия Сарай-Бату.
Подобный подход позволял создавать в регионе моноэтническую вертикаль власти, на первых порах довольно успешно зажимать православие, навязывать обучение языку титульного народа всем вне зависимости от национальности — школьникам и даже воспитанникам детских садов, — на протяжении более десяти лет не замечать пухнущую как дрожжах гидру исламизма, ну и, конечно, совершать международные вояжи в статусе представителей государства в государстве.
Однако время шло, и жители России, следя за своими вчерашними согражданами из некогда ставших независимыми осколков империи — республик Советского Союза, либо уничтожающих друг друга на фронтах гражданских и межэтнических войн, либо от хорошей жизни кладущих плитку на улицах Москвы, поняли, что разделение ни к чему хорошему не ведет. И даже лидер гордой и горной республики, когда-то воевавшей за право самостоятельно выкачивать нефть из общего трубопровода, добровольно отказался от статуса президента, признал, что как солнце одно на небе, так и президент в России может быть только один…
Только лишь гордые представители златоордынской элиты упорно не желали внимать совокупному голосу народного разума.
«Представители элиты Татарстана просто хотели бы оставить себе все имеющиеся у них преференции, личную власть, контроль над ресурсами, сохранив некий суррогат суверенитета, государства в государстве, — прокомментировал сложившуюся ситуацию в эфире телеканала Царьград директор центра геополитических экспертиз Валерий Коровин. — Лично я не вижу оснований выделять Татарстан из других субъектов России, каким-то образом подчеркивая его особый статус и политический суверенитет. Другое дело, что у нас в конституции и вообще в правовом и нормативном поле отсутствует такое понятие, как «народ». Татары субъектны и имеют право на свою коллективную идентичность. Но единственная существующая в сегодняшней России форма сохранения идентичности — наличие национальной республики, квазинационального государства внутри нашего общего российского государства. Я считаю, что нужно прийти к модели признания легализации народов как коллективных общностей, культурных явлений, особых неполитических форм самоидентичности и поставить это вместо национальных республик, которые являются пережитком марксистской советской эпохи, модели, созданной Лениным, которую президент Путин очень верно определяет как «мину замедленного действия».
И мина эта, несмотря на то, что уже порядком проржавела, продолжает нести угрозу нашей единой стране, цивилизации. И вот уже депутаты татарстанского парламента (ну как суверенному государству без собственного парламента, народными избранниками которого одно время автоматически становились назначенные региональным лидером главы регионов?) пишут челобитную президенту России о том, что Татарстан ну просто не может жить без собственного президента и договора о разграничении полномочий. И, что характерно, инициатором обращения выступил народный депутат с русской фамилией, один из многих подобных, кого на протяжении десятилетий мало волновало то, что русский язык в школах Татарстана преподают в меньшем объеме, чем по всей остальной России; зато жизнь удалась, самое время подумать о легализации публичных домов (кроме шуток, именно этот народный избранник в свое время активно продвигал эту идею на региональном уровне).
«Действительно, чем хуже Татарстана соседняя Ульяновская область?» — удивлялся в эфире телеканала «Царьград» председатель Общества русской культуры Республики Татарстан Михаил Щеглов, который долго и системно и уже который год борется за право детей в Татарстане учить русский в полном объеме, за что местные власти его тоже «любят», в частности, возбуждая дела за публичные высказывания на митингах.
«В России теперь, по сути, два президента — президент Российской Федерации и президент Татарстана, — продолжил Щеглов. — На деле же мы имеем системные проблемы перекоса в кадровой политике, когда практически все начальствующие должности в госуправлении и бизнесе возглавляют люди одной национальности — этнолингвистический конфликт в системе образования, когда всех детей вне зависимости от национальности заставляю учить татарский язык».
По последним данным, Москва не намерена продлевать рудимент ельцинского «берите суверенитета столько, сколько сможете проглотить». И хочется верить, что в этом вопросе нынешняя российская власть окажется последовательной до конца, потому как Золотая Орда с ее разделением на сиятельных баев и иноверных данников и рабов хоть для кого-то и является неким смутным идеалом, но сама история вывела ее с геополитической арены Евразии.
И единственным государством, где пусть не сразу, пусть порой минуя кровь и войны, где, возможно, непросто, но русские и татары, православные и мусульмане бок о бок строили, сражались с общим врагом, растили детей и радовались успехам друга друга, была и остается держава под именем Россия, у которой может быть только одна столица и один государь.
