Павел Флоренский: заветы «руководителя национал-фашистского центра».
В 1933 году в недрах НКВД было сфабриковано дело о «национал-фашистском центре» «Партия возрождения России». По делу проходили 65 членов «церковно-монархической организации». Среди них: канонист П.В. Гидулянова, академик С.А. Чаплыгин, профессор Н.Н. Лузин, архиепископ Феодор (Поздеевский) и др. Чаплыгин и Лузин выезжали заграницу и, как утверждало следствие, поддерживали связь с белоэмигрантами, в частности, И.А. Ильиным. Лидером партии «русских фашистов» был назван священник Павел Флоренский, который не стал отказываться от этого звания и наряду с другими однодельцами дал признательные показания.
Он родился 21 января 1882 года в Елизаветпольской губернии. Елизаветпольская губерния – какое родное и приятное для русского слуха название… Ныне нет ни губернии, ни Елизаветполя. Всё это – Азербайджан… Как и родина матери о. Павла, Саломэ (Ольги) Сапарьян, происходившей из древнего карабахского рода. Отец будущего священномученика, Александр Иванович Флоренский, инженер, происходил из духовного звания, но не был церковным человеком. Возможно, именно пример отца и других безрелигиозных, несмотря на повсеместное преподавание Закона Божия, людей привёл о. Павла к убеждению, которое сегодня, вероятно, подвергнется порицанию со стороны «православной общественности», полагающей отчего-то, что в бедламе нынешней школы и жизни в порядке «обязаловки» навязываемые «ОПК» могут обратить детские души к Богу и Церкви. «Религиозное образование, разрешается в общественном порядке лишь по достижении совершеннолетия, а в домашнем – для небольших семейных или дружеских групп – только по усмотрению родителей», — предлагал Флоренский. Священномученик был убеждён, что «когда религию навязывают — от нее отворачиваются, потому что для восприятия предметов религии требуются соответственные условия. Но когда религии не будет, тогда начнут тосковать. Это будет уже не старая и безжизненная религия, а вопль изголодавшихся духом, которые сами, без понуканий и зазываний создадут свою религиозную организацию».
В юности, учась на математическом факультете Московского Университета, он некоторое время увлекался философией Владимира Соловьёва, участвовал в различных философских кружках. В итоге, однако, молодой человек решил принять священнический сан и поступил в Московскую Духовную Академию. В это время он стал членом богословского кружка новомученика Михаила Новосёлова, одного из крупнейших религиозных мыслителей ХХ века, идеолога т.н. Истинно-Православной (Катакомбной, Тихоновской) Церкви, в 1927 году отошедшей на основании указа Патриарха Тихона от официального Синода митр. Сергия (Страгородского) после декларации последнего о «сорадовании» Церкви радостям безбожной советской власти. Михаил Александрович и другой будущий идеолог ИПЦ протоирей Феодор Андреев были ближайшими друзьями и единомышленниками Флоренского. Когда в 1929 году о. Феодор умрёт после кратковременного заключения, именно о. Павел одним из первых примчится в Петроград поддержать вдову и дочерей своего друга.
Сегодня в центре Сергиева Посада возвышается великолепный мемориал Новомученикам ХХ века: в центре огромная фигура отца Павла, позади которого — крест, рядом бюсты Великой Княгини Елизаветы и наместника Лавры архимандрита Кронида. Прямо за мемориалом расположен музей Флоренского, в саду которого представлен и стенд с информацией о новомученике Михаиле Новосёлове. Здесь же, рядом, находится библиотека В.В. Розанова, духовником которого о. Павел стал в конце жизни и которого увещевал отречься от прежних еретических заблуждений.
Много раньше Флоренский посылал Василию Васильевичу для анонимной публикации свои статьи по нашумевшему делу Бейлиса. Википедия по этому поводу сообщает своим читателям: «Взгляды Флоренского при этом эволюционировали от христианского антииудаизма до расового антисемитизма». О. Павел был убеждён в виновности Бейлиса. «Я нисколько не сомневаюсь в существовании ритуальных убийств вообще… – писал он. — Если на всем протяжении истории Израиля, даже в период великих царей и богодухновенных пророков, при сильной власти и живом, строго централизованном культе, – всегда существовали всякие виды идолослужения, и в частности магические волхвования, в основе которых лежит убийство человека, то почему современные иудеи и их поклонники так запальчиво отвергают даже возможность существования чего-либо подобного в нынешнее время, когда нет никаких сдерживающих начал?.. Если на всем протяжении истории Израиль так жадно тянулся к крови, и ритуальным убийствам, и черной магии, если всегда был кровожаден и жестоковыен, то где же гарантии того, что в рассеянии, без обличающего голоса пророков, без суровых кар со стороны своих царей, – в господстве своем над мiром, – он сделался чист и безпорочен? Если были ритуальные убийства даже тогда, то почему же не может быть их теперь?»
В 1914 г. о. Павел стал профессором МДА по кафедре истории философии, а с началом Первой мировой войны отправился на фронт полковым священником. События 1917 года были восприняты им, как явление апокалиптическое. Это, однако, не мешало ему вести самую активную деятельность в самых различных областях. Человек энциклопедических знаний и феноменальных способностей, он с 1919 года работал в области техники. Занимаясь вопросами электрических полей и диэлектриков в рамках проект ГОЭЛРО, Флоренский подготовил монографию «Диэлектрики и их техническое применение. Ч. 1: Общие свойства диэлектриков», в журнале «Электричество» опубликовал статьи «Экспериментальное исследование электрических полей» и «О формулировке законов электромагнетизма». Получил 12 авторских свидетельств на изобретения в области химии. В 1922 году о. Павел издал за свой счёт книгу «Мнимости в геометрии», в которой при помощи математических доказательств пытался подтвердить геоцентрическую картину мира, в которой Солнце и планеты обращаются вокруг Земли, и опровергнуть гелиоцентрические представления об устройстве Солнечной системы, утвердившиеся в науке со времён Коперника. В 1927 году «русский Леонардо» стал одним из редакторов «Технической энциклопедии», где опубликовал около 150 статей. Вплоть до этого же года он занимал профессорскую кафедру в ВХУТЕМАС.
Параллельно о. Павел написал ряд важных религиозно-философских работ, таких как «Очерки философии культа», «Иконостас», «Обратная перспектива» и др. Кроме того, он работал в Комиссии по охране памятников искусства и старины Троице-Сергиевой лавры, являясь её учёным секретарём. Стремясь спасти бесценное наследие Лавры, Флоренский составил опись икон и древних панагий, разработал концепцию «живого музея» в статье «Троице-Сергиева Лавра и Россия», которой пытался убедить власти сохранить эту духовную сокровищницу русского народа. Не рассчитывая впрочем на силу своих убеждений, о. Павел, спасая святыни, действовал и совсем иными способами. Вместе с искусствоведом Ю. А. Олсуфьевым, граф В. А. Комаровским, священниками С. П. Мансуровы и М. В. Шиком он изъял из раки Преподобного Сергия его честную главу, дабы уберечь её от большевиков, повсеместно конфисковавших и разорявших святые останки. Ковчег с бесценной святыней П.А. Голубцов, будущий архиепископ Новгородский и Старорусский, схоронил в окрестностях Николо-Угрешского монастыря. О.Павел, Олсуфьев и другие участники этого дела вскоре приняли мученические венцы. Голубцов также был арестован, а из заключения попал на фронт. После войны он перенёс ковчег в дом племянницы Олсуфьева Е. П. Васильчиковой. Екатерина Павловна также проходила по «сергиево-посадскому делу», но избежала заключения. Святыню она скрывала, поставив на ковчег цветочный горшок. Когда Лавра была вновь открыта, глава Преподобного втайне возвратилась на своё место…
Уже в те дни на Флоренского поступали доносы, в которых его обвиняли в создании монархического кружка. О. Павлу предлагали эмигрировать в Прагу, но он отказался, предпочтя остаться в России.
Священномученик был арестован 26 февраля 1933 года. В ходе допросов следователи предложили ему сложить программу своей партии. Флоренский «вызов» принял и написал в заключении обширный трактат «Предполагаемое государственное устройство в будущем», в котором с предельной откровенностью выразил свои политические воззрения.
«Силы, которые более или менее согласовывали человечество, либо иссякли, либо перестали быть согласованными, а противодействуют друг другу. Начиная от тончайших построений физико-математических наук, кончая достаточно элементарными средствами существования — все стороны жизни наполнены ядовитыми продуктами жизнедеятельности и заняты разрушением самих себя. Наука учит не бодрой уверенности знания, а доказательству бессилия и необходимости скепсиса; автомобилизм ведёт к задержке уличного движения; избыток пищевых средств — к голоданию; представительное правление — к господству случайных групп и всеобщей продажности; пресса — ко лжи; судопроизводство — к инсценировке правосудия и т. д. и т. д.
Вся жизнь цивилизованного общества стала внутренним противоречием, и это не потому, что кто-либо в частности особенно плох, а потому что разложились и выдохлись те представления, те устои, на которых строилась эта жизнь. Очевидности этого общего положения вещей не могут уничтожить многочисленные и нередко блестящие успехи современной цивилизации. Напротив, внимательный анализ всегда показывает, что они в особенности разрушительно-активны в отношении тех устоев, на которых они исторически держатся. Такова же судьба различных видов политического устройства государства. От демократичной республики до абсолютной монархии, через разнообразные промежуточные ступени, все существующие виды правового строя не несут своей функции.
В настоящий исторический момент, если брать массу, — цельные личности, — отсутствуют не потому, что стали хуже, а потому, что воля парализована внутренними противоречиями культурной среды. Не личность слаба, но нет сильных, не задерживающих друг друга, мотивов деятельности.
Никакие парламенты, учредительные собрания, совещания и прочая многоголосица не смогут вывезти человечество из тупиков и болот, потому что тут речь идёт не о выяснении того, что уже есть, а о прозрении в то, чего ещё нет. Требуется лицо, обладающее интуицией будущей культуры, лицо пророческого склада. Это лицо, на основании своей интуиции, пусть и смутной, должно ковать общество. Ему нет необходимости быть ни гениально умным, ни нравственно возвышаться над всеми, но необходима гениальная воля, — воля, которая стихийно, может быть, даже не понимая всего, что она делает, стремится к цели, ещё не обозначившейся в истории. Как суррогат такого лица, как переходная ступень истории, появляются деятели, вроде Муссолини, Гитлера и др. Исторически появление их целесообразно, поскольку отучает массы от демократического образа мышления, от партийных, парламентских и подобных предрассудков, поскольку даёт намёк на то, как много может сделать воля. Но подлинного творчества в этих лицах всё же нет, и надо думать, они — лишь первые попытки человечества породить героя.
Будущий строй нашей страны ждёт того, кто, обладая интуицией и волей, не побоялся бы открыто порвать с путами представительства, партийности, избирательных прав и прочего и отдался бы влекущей его цели. Все права на власть, избирательные, по назначению — старая ветошь, которой место в крематории. На созидание нового строя, долженствующего открыть новый период истории и соответствующую ему новую культуру, есть одно право — сила гения, сила творить этот строй. Право это одно только не человеческого происхождения, и потому заслуживает название божественного. И как бы ни назывался подобный творец культуры — диктатором, правителем, императором или как-нибудь иначе, мы будем считать ею истинным самодержцем и подчиняться ему не из страха, а в силу трепетного сознания, что пред нами чудо и живое явление творческой мощи человечества».
Очевидно, что политическая доктрина Флоренского была категорически чужда демократии. Считая, что «бюрократический абсолютизм и демократический анархизм равно, хотя и с разных сторон, уничтожают государство», о. Павел полагал лучшим общественным устройством диктатуру во главе с сильной личностью при разветвлённом местном самоуправлении. В этом обществе нет места политическому равенству, и народ в целом не должен участвовать в политике, но всякий должен заниматься своим делом. «Оппозиционные партии тормозят деятельность государства, партии же, изъявляющие особо нарочитую преданность, не только излишни, но и разлагают государственный строй, подменяя целое государство, суживая его размах, и в конечном счете становятся янычарами, играющими государственной властью. Разумной государственной власти не требуется преторианцев, в виде преданности желающих давать директивы», — писал Флоренский. «Политическая свобода масс в государствах с представительным правлением есть обман и самообман масс, — полагал он, — но самообман опасный, отвлекающий в сторону от полезной деятельности и вовлекающий в политиканство. Должно быть твердо сказано, что политика есть специальность, столь же недоступная массам, как медицина или математика, и потому столь же опасная в руках невежд, как яд или взрывчатое вещество». Концепция о. Павла – это возвращение к иерархическому строю. Устраняя всеобщее равенство, он дает возможность многоступенчатого самовыявления в разных сферах – национальной, культурной, научной, хозяйственной. Во главу угла при этом ставится принцип личной годности, а не чины, происхождение и т.д.
Каждой сфере будущего устройства России философ посвятил отдельную главу. Весьма важна экономическая часть доктрины. Флоренский выводит в ней концепцию государственного капитализма. Государство должно быть «самозамкнутым, независимым от оценок и цен внешнего мирового рынка». Иными словами, самодостаточным. Промышленность в государстве будущего будет интенсивно развиваться благодаря децентрализации с вытекающей отсюда конкуренцией как между госпредприятиями, так и между ними и предприятиями частными. Флоренский уделяет особое внимание развитию малых предприятий, раскрепощающих инициативу и техническое творчество и обеспечивающую регионы местной продукцией, что весьма существенно при огромности России.
Ставя во главу угла науку, философ-математик полагал вредным создание крупных институтов, ибо «творчество идет путями прихотливыми и непредвиденными заранее, что у каждого созидающего ума имеются свои подходы и свои приемы». Вместо учреждений-монстров о. Павел предлагал развивать многочисленные, сравнительно малые, индивидуальные по направлениям исследовательские учреждения, рассеянные по всей стране, не исключая и самые глухие её уголки. Этот принцип должен был служить необходимой децентрализации культурно-экономической жизни. При таком устроении каждый регион, район имел бы своих специалистов и не принужден был бы по всякой нужде обращаться в центр и подолгу дожидаться ответа.
Доктрина Флоренского – доктрина сугубо изоляционистская. Его Россия должна была стать полностью независимой от внешнего рынка, от импорта. Страна, имеющая все ресурсы для самодостаточной жизни, должна самостоятельно решать свои задачи и жить на свои средства, — таково было убеждение «идеолога русского фашизма».
Исходя из экономической самозамкнутости выстраивалась и внешнеполитическая концепция. Россия Флоренского – это могущественное, крепкое, самодостаточное государство, живущее своей процветающей жизнью, не вмешивающееся в дела соседей и не позволяющее им вмешиваться в дела собственные. Заботы остального мира должны были быть чужды самозамкнутой русской вселенной.
Уделяя много времени экономики, не финансы, но людей считал священномученик главным капиталом государства: «Государство будущего будет показывать не сейфы с золотым запасом, а списки имен своих работников».
Запрещая любые партии и политическую деятельность, о. Павел много заботиться о развитии многообразия во всём прочем: культуре, всех видах жизнедеятельсности, науке и т.д. Диктатура должна заботиться о здоровье, благоденствии и воспитании народа. «Все это, — пишет священномученик, — существенно зависит от наличия сочного и красивого, здорового быта… Без быта нет и вкуса жизни… Быт коренится в истории… Полнота государственной жизни – в богатстве и разнообразии проявлений быта, соответствующего богатству и разнообразию местных условий. Нивелировка быта неминуемо поведет к уничтожению вкуса к жизни, радости бытия, а потому и к рабскому труду и ко всяческому обеднению. Крепкая сплоченность государства опирается не на монотонную унификацию всех его частей, а на взаимную их связь, обусловленную глубоким сознанием взаимной необходимости частей, нужности каждой из них на своем месте… Быт есть цветение жизни каждой из частей государства».
Радость жизни своих подданных – это подчас задушенное аскетическими доктринами понятие было в понимании Флоренского далеко не последним в приоритетах диктатора. А с чего начинается радость жизни, как не со счастливого детства? Дети будущего государства должны как можно дольше оставаться детьми, их надлежит изолировать от политических спекуляций и прочей жизненной грязи. Школа должна в первую очередь не учить, а воспитывать, прививать аккуратность, взаимное уважение, привычку не рассуждать о том, чего не знаешь, самокритичность, преданность государству и своему долгу, любовь к природе, привязанность к семье, целомудрие и т.д.
Школам также представлялась большая свобода в выборе программ и способов обучения при соблюдении минимума необходимых государственных требований. ВУЗы учёный-священник считал необходимым распределить по всей стране, чтобы повысить общий культурный уровень.
В 1933 году следствие отнеслось к «лидеру русских фашистов» довольно мягко. Заключённого сперва определили работать в научно-исследовательском отделе управления БАМЛАГа, а затем направили в Сковородино (Рухлово) на опытную мерзлотную станцию. Здесь Флоренский проводил исследования, которые впоследствии легли в основу книги его сотрудников Н. И. Быкова и П. Н. Каптерева «Вечная мерзлота и строительство на ней». Однако, уже во второй половине 1934 года положение учёного меняется. Его переводят в Соловецкий лагерь особого назначения. Здесь о. Павел работал на лагерном заводе йодной промышленности, занимаясь проблемой добычи йода и агар-агара из морских водорослей. За три года заключения русский гений запатентовал более десяти научных открытий.
Эти открытия и та польза, какую мог бы принести ещё столь великий ум, никак не повлияли на конечную судьбу священномученика. Особой тройкой НКВД Ленинградской области о. Павел был приговорён к высшей мере наказания и расстрелян. Точное место захоронения его неизвестно.
Е. Фёдорова
